Потаенные места
Шрифт:
Когда старуха взяла куклу в свои руки и повертела, с той упало еще несколько кусочков грязи и ниток. Она стряхнула их с коленей и, всматриваясь в находку, прищурила глаза так сильно, что в движение пришло все лицо, сморщившееся, как бумага в огне. Некоторое время единственными звуками в комнате были шуршание обдираемых шкурок и хриплое дыхание старика. Внимание всех сосредоточилось на старухе и кукле в синем платье. Потом огонь в плите начал потрескивать, варево в кастрюле забурлило, и один из мальчиков зашмыгал носом. Пудинг, словно находясь под гипнозом, шагнула вперед и встала рядом с Ирен, чтобы лучше видеть. Никто ничего не говорил, и казалось, что пауза продлится вечно. Старуха пососала нижнюю губу. Вонь в комнате затрудняла дыхание. Ирен попробовала глотать воздух мелкими порциями, но вскоре у нее закружилась голова.
– Повешена в дымоходе или просто засунута за вьюшку? – спросила старуха в конце концов, да так внезапно, что все вздрогнули.
– Не знаю. Когда мне ее показали, она лежала на полу в куче сажи, – пояснила Ирен.
– Хм. Значит, скорей всего, была просто спрятана за вьюшкой.
– Это имеет значение?
– Да, возможно.
Мамаша Таннер вернулась к безмолвному созерцанию, а остальные вновь принялись ждать. Нетерпение Ирен росло и росло; ей очень хотелось уйти, и она с трудом сдерживала это желание.
Когда раздался звук открываемой входной двери, все снова вздрогнули – все, кроме мамаши Таннер. В комнату вошло трое мужчин, и Ирен почувствовала, что Пудинг как будто стала меньше ростом. Двое из них были просто молодыми парнями, возможно, им не исполнилось и двадцати, но третьим, как догадалась Ирен, оказался сам Таннер, хозяин дома. Высокий и широкий в плечах, он отличался худобой, силой и какой-то узловатостью. Его хмурое подозрительное лицо сплошь покрывали морщины, а рот кривился, словно его обладатель съел что-то кислое. Нос и щеки были в сеточке красных сосудов много пьющего человека, а в темных волосах виднелось множество седых прядей. Парни, стоявшие по обе стороны от него, были стройными и нервными, а их взгляды казались настороженными и сердитыми. Рассеченную губу у одного из них окружал лиловый синяк.
– Кто это, Триш? – потребовал ответа Таннер, кивнув в сторону Ирен, но обращаясь к женщине, занятой починкой рубашки.
– Новая миссис Хадли с Усадебной фермы, – объяснила та почти беззвучным голосом.
– Вот как? – произнес он, и его лицо, исполненное презрения, стало еще уродливей. Ирен почувствовала силу, таящуюся в голосе Таннера, и отказалась от мысли вступить с ним в схватку. Она подняла подбородок, но не смогла заставить себя выдавить «Как поживаете?» перед лицом такой открытой враждебности. – И чего нужно от нас новой миссис Хадли?
– Спокойно, дружище, она пришла ко мне, – проговорила мамаша Таннер.
Буян успокоился, хотя и остался недоволен. Затем он увидел куклу, и его лицо сразу изменилось.
Он подошел к старухе и потянулся к находке, словно собираясь взять ее в руки, но затем, казалось, передумал. Таннер начал было отворачиваться, но потом замер на месте. Что-то его остановило. Он не мог отвести глаз от грязной старой куклы. Мамаша Таннер прищурилась, глядя на него.
– Откуда, черт возьми, она взялась? – спросил Таннер.
Его голос походил на рычание, но дрожал.
– Нашлась на ферме, – ответила старуха, пристально, не моргая наблюдая за ним. – Была спрятана там очень давно. В дымоходе.
При виде этой сцены Пудинг и Ирен обменялись озадаченными взглядами.
– Еще чего! – внезапно раздался за их спиной чей-то голос. Испугавшись, Ирен повернулась и увидела старика, глядящего на нее из-под одеяла. Она покраснела, смущенная его внезапным порывом и тем, что не могла сообразить, в чем дело. Он поднял большой дрожащий палец и указал прямо на нее. – Еще чего, прочь! – добавил он, и на сей раз она поняла. Ей велели убираться. Пудинг потянула Ирен за рукав.
– Нам уйти? – обратилась Ирен к мамаше Таннер, но старуха смотрела на сына, а тот все еще изучал куклу из дымохода. Через мгновение Таннер прервал свое наблюдение и взглянул на гостей с такой свирепостью, что Ирен и Пудинг обе сделали шаг назад.
– Спокойно, дружище, – снова сказала старуха, но отдала куклу Ирен. – Вам лучше забрать ее и уйти, миссис Хадли. И ты ступай, Пудинг. Возьмите и уходите.
– Но… что это за кукла? И что она означает? – спросила сбитая с толку Ирен.
– Находка не связана с порчей или заклинанием, так что можете не беспокоиться. Что она означает? – Она посмотрела на сына, который стоял неподвижно, вглядываясь в тени в углу комнаты, как будто оцепенев. Мамаша Таннер поглубже уселась в кресло и равнодушно произнесла: – Она означает, что грядут перемены.
4. Тронутая
Лучший друг Алистера Чарльз Маккинли жил с сестрой Корой и стариком-отцом Джерри в Биддстон-Холле, огромном тюдоровском [45] особняке с фронтонами, бифориями [46] и скрипящими дверями. Тот стоял неподалеку от деревенской лужайки [47] Биддстона за высокой каменной стеной с воротами. Едва Алистер и Ирен сошли на землю со своей двуколки-стенхоупа, входная дверь осветилась парой факелов и появились двое лакеев, чтобы выпрячь лошадь и провести гостей внутрь дома. Было странно снова надеть вечернее платье. Туфли так упоительно охватывали ступни. Какое знакомое чувство. Она с Лондона не надевала своего лисьего жакета. И с Лондона же не носила бриллиантов, подаренных ей по случаю первого выезда в свет. Собственно, она в последний раз надевала их в день свадьбы, когда предстала перед Алистером с мертвящим чувством вины, будто собиралась сбыть ему нечто неисправное, бездействующее. Беда была в том, что она знала: Алистер все понимает. И все равно хочет взять ее в жены.
45
Тюдоровский стиль – стиль поздней английской готики, эпохи правления английской королевской династии Тюдоров (1485–1604).
46
Бифорий – арочное окно или проем, разделенный колонкой или столбиком на две части.
47
Деревенская лужайка – открытая территория в деревне, некогда общее пастбище в ее центре, использовавшееся для выпаса скота, с прудом для водопоя. Также служила в качестве места проведения общественных гуляний.
– Не стоит нервничать, Ирен, – сказал он тихо, когда дверь в Биддстон-Холл распахнулась, и поцеловал ее руку. – Они славные и полюбят тебя.
Их встретил безукоризненный дворецкий, за спиной которого тут же возникла женщина лет, наверное, тридцати. Первое, на что Ирен обратила внимание, были огромные глаза и чересчур широкая улыбка, обнажающая не только зубы, но и десны. Каштановые волосы коротко подстрижены и уложены волной, лебединая шея, длинные руки. В целом хозяйка дома казалась очень привлекательной.
– А вот и ты, Алистер! – проговорила она, обнимая гостя на пороге.
– Как ты, Кора? Выглядишь восхитительно, – отозвался Алистер.
– О, ты знаешь, прямо-таки изнываю от жары. Слава небесам, у нас есть бассейн. А вы, должно быть, Ирен, – проговорила она, сопровождая слова сердечным рукопожатием. – Я просто уверена, что мы станем лучшими подругами, – произнесла она с таким жаром, что Ирен сразу задалась вопросом, кого она хочет в этом убедить.
Муж Коры погиб на передовой. Алистер рассказывал Ирен, что незадолго до войны Кора вышла за молодого человека по имени Бертрам, в которого была влюблена с детства и который поймал шальную пулю в тот самый день, когда прибыл в Бельгию. С тех пор никто из числа тех, кому повезло вернуться, не смог составить ее счастье. Но уже через полчаса, видя, как та сияет, глядя на Алистера, вспыхивает всякий раз, когда тот на нее смотрит, и смеется в ответ на его слова, Ирен догадалась, в кого именно Кора влюблена безответной любовью.