Потаенные места

Уэбб Кэтрин

Она не придумала, что добавить, и замолчала, жалея, что не сделала этого раньше.

Данди ответил ей глубоким вздохом скучающей лошади, которой надоело греться на солнце. Воробьи прыгали вдоль желоба, окружающего каретный сарай, чирикали и копались в мусоре, выискивая ячменные зерна. В долине грохотала фабрика, и что-то заставило гусей возмущенно загоготать в их загоне.

– Должно быть, прикатил Кит со своими письмами, – вяло заметила Пудинг.

– Я хотел бы попросить тебя об одолжении, Пудинг, – произнес Алистер почти одновременно с ней.

Он выглядел робким. Пудинг покраснела за него и, чтобы скрыть это, сделала вид, что ее занимает кусок сложенной ткани, которой она только что била по крупу конька.

– Конечно, мистер Хадли. Я буду рада помочь.

– Ирен, то есть миссис Хадли, нашла что-то довольно странное в дымоходе старой школьной комнаты. Собственно, это кукла. Что уже странно, потому что здесь не было маленькой девочки в течение ста лет, пока не родилась тетя Нэнси, а та со всей решительностью заявляет, что не

имеет к ней ни малейшего отношения. В любом случае Верни Блант и этот парень Таннер думают, будто это что-то связанное с порчей.

– Понятно, с порчей, – проговорила Пудинг. – Но о какой порче вы говорите?

– Ну, что-то помещается в дымоход… Я полагаю, в качестве своего рода приношения темным силам, связанного с магическим заговором или заклинанием.

– Как детская обувь в старой соломе?

– Вот именно. И юный Таннер уверяет, что Ирен должна показать находку его бабушке. По-видимому, старушка эксперт по таким вещам и сможет сказать, оставили куклу в дымоходе ради доброго или злого дела, а также способна принять необходимые меры против любых… негативных последствий, которые могут произойти оттого, что куклу потревожили.

Взгляд Алистера, которым тот на нее смотрел, казался смущенным, и Пудинг никак не могла решить, стоит ли притвориться, будто она верит в подобные вещи, тогда как это было не так, или посмеяться над услышанным, хотя это могло оскорбить миссис Хадли.

– Что ж. Я слышала, к старухе Таннер идут все, у кого возникают разного рода проблемы. Вы, наверное, знаете, что, когда люди болеют и не могут себе позволить обратиться к моему отцу, они лечатся у нее отварами трав.

Пудинг осторожно выбирала слова и старалась, чтобы голос не выдал ее истинного отношения к знахарке, хотя она ясно помнила, как отец описал ей состояние Терезы Хэнкок после того, как та приняла одну из белых горошин бриония, которые ей дала старуха Таннер, чтобы избавиться от нежеланной беременности. Девочка, которой исполнилось не больше четырнадцати, извивалась, как змея, на грязных простынях от приступов рвоты. Ее прямо выворачивало наружу. И появившийся на свет мальчик, Микки, был теперь крепким малышом, которого все баловали, несмотря на то что он родился в грехе.

– На самом деле я совершенно уверен, что все это чушь. Колдовство, я имею в виду, – сказал Алистер.

– О да. Наверное.

– Только… моей жене пришлась по душе подобная мысль. Не потому, что она верит в колдовство как таковое, а из-за идеи отправиться к миссис Таннер и обо всем ту расспросить. Юный Иосиф вполне ее убедил. Конечно, она не знает… – замялся он и снова внимательно посмотрел на Пудинг. – Она совсем ничего не знает о Таннерах. Об их дурной репутации. А тут еще я насел на нее: мол, она должна выходить из дома и встречаться с соседями. Нэнси отказывается принимать в этом какое-либо участие, что, кажется, делает Ирен еще более решительной… Вот я и спрашиваю, Пудинг, не согласишься ли ты пойти с ней? В смысле к Таннерам? Уверен, это посещение не займет много времени. Но один в поле не воин, сама понимаешь, а они хоть, по крайней мере, знают тебя в лицо.

– Конечно пойду! С удовольствием, – откликнулась Пудинг.

На лице Алистера отразилось облегчение, и она почувствовала, как ее распирает от счастья.

Она готова была согласиться на все, о чем бы Алистер ни попросил, даже предложи он ей изваляться в грязи, или прыгать до вечера на одной ноге, или изменить имя… Хотя на самом деле трудно было придумать имя худшее, чем Пудинг, так что день избавления от него стал бы для девушки праздником. Ее послушание и преданность Алистеру были связаны не только с тем, как он обходился с Донни, но и с тем простым фактом, что он, казалось, жил здесь всегда. Он появился на Усадебной ферме еще до того, как родилась Пудинг, и представлялся ей милостивым повелителем здешнего края, каковым на самом деле и являлся, – во всяком случае для тех, кто работал на его фабрике. Он был воплощением справедливости и верности себе, тогда как другие люди, казалось, были ненадежны и непредсказуемы. Даже те из них, которых она любила больше всего на свете.

– Спасибо, Пудинг. Я очень признателен тебе, – проговорил Алистер, прерывая ход ее мыслей. – Сегодня днем я поеду в Чиппенхем поговорить с представителем банка, так что если бы ты запрягла Данди к двум часам…

– Конечно, мистер Хадли.

– Тогда, возможно, вы с миссис Хадли могли бы пойти к Таннерам после обеда? – Он повернулся, чтобы уйти. – Ах да, Пудинг, я хотел спросить о твоих родителях… Они здоровы?

– О, – произнесла Пудинг. Слова замерли на ее губах. Ей показалось невозможным лгать Алистеру Хадли. Тот сразу бы догадался, что она говорит неправду. На Пасху он поприветствовал Луизу Картрайт у церкви, как приветствовал всех: протянул руку и произнес ее имя. Мать отпрянула, в панике затрясла головой, не узнав его или не понимая, что происходит, а может, забыв, что от нее ожидалось. На протяжении всей службы ее лицо выражало полное недоумение, как будто викарий говорил на латыни, и она не пропела ни одного псалма. Все это видели, все знали. Дела шли скверно. – Кое-как, с грехом пополам, – призналась Пудинг, стараясь говорить непринужденно.

Девушка не могла бы вынести жалости в глазах Алистера. Казалось, та лишила бы ее последних сил, и хозяин фермы, словно поняв это, сразу переменил тему разговора.

– Замечательно, – сказал он, кивая. – Очень хорошо. Ну, Пудинг, вернемся к твоей работе. И… если

тебе что-то понадобится…

– Спасибо, мистер Хадли. Мне давно нужна новая ручка для дворовой метлы, – проговорила девушка, прекрасно понимая, что он имел в виду совсем другое.

Еще до войны, когда Пудинг была девочкой лет пяти, семья Хадли пригласила биддстонскую воскресную школу, которую посещало большинство детей Слотерфорда, устроить традиционный летний пикник в огромном амбаре на Усадебной ферме, поскольку не вызывало сомнений, что проклятие в виде тоскливой дождливой погоды, вот уже два месяца тяготевшее над Уилтширом, останется в силе. Дети, и маленькие и постарше, вначале пребывали в унынии. Дело в том, что на пикник обычно долго ехали на конном дилижансе с деревянными скамейками по бокам и холщовой крышей, который подвозил их либо к вокзалу в случае поездки на море, либо к какому-нибудь высокому холму в нескольких милях от дома, откуда открывался неожиданный вид на окрестности. Там они ели сэндвичи и играли на лугу в высокой траве. В жмурки и ручеек, в «я послал письмо любимой» [34] и в «двойки и тройки» [35] . Теперь их ждала лишь короткая прогулка на хорошо знакомую грязную ферму, где шипели, наскакивая на гостей, гуси, а овчарки-колли тыкались носами в колени, пытаясь согнать людей в стадо.

34

Игра заключается в том, что дети сидят по кругу, а водящий несет маленькую корзинку с письмом по кругу, пока все поют песенку. Когда та заканчивается, водящий останавливается и вручает корзину ближайшему игроку. Затем оба мчатся по кругу в противоположных направлениях, чтобы занять освобожденное место. Опоздавший водит, и все опять поют песенку.

35

«Двойки и тройки» – детская игра, напоминающая игру «третий лишний».

Цветы на выходных соломенных шляпках у девочек намокли во время пути и пришли в негодность. По правде сказать, немногие из детей когда-либо бывали в амбаре Усадебной фермы, но общее мнение состояло в том, что амбар – он и есть амбар. Ни больше ни меньше. Однако Хадли, а в особенности Алистер, сделали все возможное, чтобы превратить амбар в волшебное царство. Драпировки и бумажные фонарики, столы на козлах, используемые для церковных праздников, покрытые клетчатыми скатертями, булочки со взбитыми сливками с утренней дойки, а также – сверх предела всяческих ожиданий – мороженое с фермерской кухни со свежей земляникой. Раздраженное шарканье ногами сменилось возбужденным ерзаньем. Огромный амбар был старинной постройкой, возведенной еще в те давние времена, когда король с каким-то некоролевским именем Стефан [36] подарил Слотерфорд с его мельницами монастырю в Фарли-Хангерфорде [37] и десятину начали собирать с каждой фермы. Крыша просела, ее консольные балки изогнулись от возраста, деревянные рамы окон были изъедены жуками-древоточцами, каменные стены потрескались, тем не менее амбар оставлял впечатление нетленности и несокрушимости. В нем хранилось также всевозможное фермерское старье, которого никто не касался, наверное, лет сто. Его перенесли в дальний угол и хорошенько задрапировали. Голуби возились у них над головами на пыльных балках, отвечая воркованием и хлопаньем крыльев на крики двадцати трех чумазых детей, приведенных в неистовство тем, что они в один присест съели больше сладкого, чем им обычно перепадало за месяц.

36

Стефан, известный также как Стефан Блуаский (ок. 1092/6–1154), – внук Вильгельма I Завоевателя, сын его дочери Аделы, король Англии с 1135 г.

37

Неподалеку от города Бат, графство Сомерсет, находится замок Фарли-Хангерфорд. Изначально здесь была усадьба семьи Монфор. В 1369 г. сэр Томас Хангерфорд приобрел ее у Монфора и в 1377–1383 гг. возвел на месте усадьбы замок. После этого место стало известно как Фарли-Хангерфорд. Таким образом, в правление короля Стефана монастыря с таким названием быть не могло.

Несмотря на то что Пудинг была дочерью врача, а следовательно, занимала более высокое положение, чем дети фермеров и рабочих, те избрали именно ее главной мишенью своих шуток, потому что она выглядела круглолицей простушкой. Девочка была особенно разочарована, что пикник проводится в Слотерфорде, и утешала себя тем, что, обходя столы, выскребала из чашек остатки мороженого и подбирала с тарелок последние крошки печенья. Ее любили, так как она была веселой и стремилась всем угодить, и у нее никогда не возникало проблем с другими детьми; Пудинг ладила даже с маленькой Зиллой, дочкой Таннера, невероятно тощей, которая, как всем было известно, могла ударить или укусить из-за самого ничтожного повода. Один из фермерских мальчишек, Пит Демпси, подобно Пудинг, тоже был пухлым, но, вместо того чтобы стать ей союзником, он обычно становился первым, кто начинал ее дразнить, – возможно, чтобы самому не попасть под огонь насмешек.