Потанцуй со мной
Шрифт:
— А вы? — удивляется мелкая.
— А я за рулем.
26. Юля
Я не хочу его отпускать. Голову кружит от выпитого вина, и у меня нет ни одной мысли, чтобы его остановить, чтобы задержать хотя бы на пару минут.
Несмотря на дневную жару, вечерами прохладно. Алкоголь в моей крови не согревает, а вот с волнением справляется отлично.
Мы стоим под мерцающей вывеской названия ресторана, рассматривая проносящиеся мимо машины,
Я тоже так хочу.
С ним.
А он не понимает. Смотрит на часы и переминается с носка на пятку. Предельно собранный, важный Константин Николаевич ждет, когда можно от меня поскорее отделаться. От девчонки, приносящей ему постоянные хлопоты.
— Моя машина…
— Я не хочу домой, — перебиваю его. Я знаю, что он хочет сказать. Знаю, что сейчас предложит подвезти, а я снова останусь одна со своими разрозненными мыслями и буду гипнотизировать его номер телефона.
Романов громко выдыхает и прикладывает ладонь ко лбу. Да, я снова навязываюсь, снова отнимаю у него время и заполняю собой. Но не отстану. Нет.
Это магическое влечение сильнее меня, и я не собираюсь ему сопротивляться.
— Юль…
Но я не слушаю его, перебегая дорогу на красный. Если в чем я и уверена, то только в том, что он пойдет за мной.
Он всегда идет.
Слышу позади его шаги, я их распознаю среди множества… на каком-то инстинктивном, а, возможно, космическом уровне.
Оборачиваюсь и смотрю на мужчину, выглядящего даже в этом простом одевании безупречно. Широкие плечи, обтянутые футболкой цвета его душевного состояния, беспечная небритость и взъерошенность волос — совершенно не повод, чтобы женщины не заглядывались на него: взрослые, ухоженные, уверенные в себе и состоявшиеся как личности, — такие под стать ему, а не навязчивые проблемные малолетки, как я.
— Тимур? — доносятся звуки его голоса. Он разговаривает по телефону недалеко от меня, отвернувшись, чтобы не слышала и не слушала. — Понял, — делает паузу. — Я немного задержусь, не получится вас забрать. Возьмите такси. Да. У нее есть ключи.
Обнимаю себя руками.
Кому он звонит?
У кого есть ключи?
Я ведь совершенно ничего о нем не знаю…И то, что на его безымянном пальце нет обручального кольца, вовсе не значит, что у него нет семьи.
Никогда не думала об этом.
И стоит ли начинать, когда от одного вида на него щекочет под ребрами?
Романов убирает телефон в карман джинсов и оставляет в нем же руку. Смотрит своими непроницаемыми холодными глазами.
Чертов ледяной Саб-Зиро!*
Перестань бросаться своим обжигающим льдом!
Я растоплю тебя, слышишь?
Что нужно сделать, чтобы ты сбросил долбаный локус контроля, как расшевелить тебя?
Кровь закипает в венах, внутри всё клокочет от потребности чувствовать и касаться. Стискиваю кулаки и иду вперёд на звуки приятного мужского голоса под акустическую гитару. В весенне-летний сезон творческая Москва
Зажигательные мотивы его песни будоражат, разливая по телу адреналин.
Улыбаюсь своим глупым мыслям и срываю с себя каблуки. Беру туфли в руки, оборачиваясь на мерно шагающего позади Романова, и без особой грации взбираюсь на невысокий бетонный парапет.
Я хочу бунтовать! Я хочу получить от него хоть какие-то эмоции!
На первом курсе у нас была акробатика и гимнастика, поэтому я иду словно по гимнастическому бревну, вытягивая носочки и расставив руки в стороны.
— Твою мать! — подлетает Романов, но не подходит близко. Стоит в нескольких шагах, выставит перед собой руки. — Немедленно слезай, — рявкает грубо.
Вижу, как учащенно и глубоко он дышит, а в глазах вместо льда пламя зияет.
— Не-а, — кручу головой, отвожу одну ногу в сторону и делаю ласточку. Хохочу!
— Ты ненормальная, слышишь? Живо слезай, — делает шаг в мою сторону. Накрывает лицо руками и беспомощно крутит головой. — Идиотка…
— Помоги мне, — тяну к нему руку и улыбаюсь.
Бесится, ну как же возбуждающе он бесится!
Он подходит медленно, словно крадется и боится спугнуть, а мне весело!
— Стой на месте! Не шевелись, поняла?
А я хочу ему насолить, хочу до дрожи!
Его руки обнимают мои голые колени, а я хватаюсь за его крепкие, как сталь, плечи. Сползаю по вздымающейся груди, но земли под собой не чувствую. Он сажает меня на бетон, вклиниваясь между моих раздвинутых ног. Мое короткое платье задирается неприлично высоко, но мне плевать, он закрывает нас ото всех своей широкой мужской спиной.
Отпускаю туфли, и они с грохотом падают на асфальтную плитку. Зато теперь я свободно обнимаю его обеими руками. Наши лица близко, но мне все равно приходиться запрокинуть голову.
— Что же ты творишь, безумная? — шарит по моему довольному лицу своими пьяными глазами. — Сумасшедшая, бедовая зараза…
Да, я такая! И сейчас я безумно хочу его. Я, как изголодавшаяся мартовская кошка, притягиваю его за футболку и сама целую.
Боже, со мной никогда такого не было.
Эти искры…неужели он не чувствует это?
Меня накрывает дикой волной, когда чувствую его вкус на своих губах. Чернично — ванильный десерт моих сигарет мне кажется дрянью, теперь мой любимый вкус — мускусный грешный оттенок мужчины.
Я хочу выкурить все его поцелуи. Все до одного.
Хватаюсь за жесткие густые волосы, когда чувствую на своей шее совсем неласковые укусы, а потом прикосновение его алчных губ.
Мимо нас проходят люди, и мы у всех на виду, но мне совершенно плевать. Обнимаю ногами его тело, хочу забраться к нему за шиворот, к груди и там остаться. Одной рукой Романов удерживает меня за спину, а другой оглаживает оголенное бедро. Я чувствую его желание, одно на двоих, убийственное.
— Юлька, — шепчет где-то за ушком, запуская ворох мурашек. — Безумие какое-то. Блть…