Потанцуй со мной
Шрифт:
Слежу за спиной высокого мужика. Какого хрена? Он двигается по кухне настолько привычно, что можно подумать, будто знает каждую вещь в этом пространстве и место ее нахождения. А он точно знает.
Не понял.
— Юлька, Юль, — пихаю обнаженную девчонку. Слава яйцам, прикрытые лежим. — Сурикова, — шёпотом гаркаю в ухо.
— М-м-м? — стонет и переворачивается на бок, попутно задевая мои аксессуары. Хочу взвыть, но стискиваю зубы и бросаю взгляд на мужика. Че за хрен?
— Юлька, у тебя дома голый мужик расхаживает, — пинаю соню в ребро.
— М-м-м… Это Тоха, — как само собой разумеющееся, сухо бросает Сурикова и сладко зевает.
Тоха…
— Мой брат, — добавляет.
А-а-а, ну отлично, че. Приятно познакомиться, блть.
— Ты не говорила, что у тебя есть брат, — упрекающе выплевываю и заглядываю под плед, выискивая трусы.
— Я предпочитаю забыть об этом неприятном факте, — снова зевает и откуда-то вытаскивает мои трусы. Радуюсь им, точно зарплате.
— Я всё слышу, — буркает мужик, не оборачиваясь. — Завтрак готов.
Шаркает босыми ногами и ушлепывает из комнаты, не глядя на нас.
Охренеть.
Чувствую себя подростком, кувыркающимся с девкой на родительской кровати, которого застукали предки. Я, конечно, не кисейная барышня, но черт, предупреждать надо, что в квартире мы не одни будем. Я знал, из досье, что у Суриковой есть брат, но никак не мог представить, что живут они вместе. Тотальное попадалово.
— Почему не сказала раньше? — выпрыгиваю из-под пледа и джинсы натягиваю. Я зол на нее. Нет, я в бешенстве. Ненавижу себя чувствовать так, как сейчас: гадливо и не уместно. Он чуть ли не в два раза младше меня, а тупым желторотиком себя ощущаю я.
— Я не ожидала, что Антон так рано придет, — Юлька садится на диване и тянет на себя покрывало, прикрывая наготу. Смотрю на часы в телефоне — 5.10 утра. Хера се рано. — Обычно по субботам он приходит часов в 7, - между прочим добавляет Юлька. — А нам надо было в мою комнату все-таки добраться. — Это уж точно. Тут согласен полностью, солнышко. — Завтракать будешь?
Да она издевается? Вместе с братцем.
Ага, сейчас, сяду, наверну… чего он там наваял? Бросаю взгляд на варочную поверхность, на которой дымится турка с кофе и противень с запеканкой. Твою мать. Когда он успел? Пока я голой жопой отсвечивал, Юлькин брательник тесто месил?
Охренеть, Романов, охренеть…
— Опаздываю. Проводи, — гневно бросаю и в сторону прихожей направляюсь. Сурикова оборачивается в плед и плетется за мной.
Пока обуваюсь, чувствую на себе ее взгляд. Поднимаю лицо и встречаюсь с ее смеющейся физиономией. Ну и чего ты ржешь, глупая?
— Романов, ты, как потаскун, сбегаешь! — хохочет зараза. — Расслабься. Иди поцелую, — вытягивает губы трубочкой.
Дет сад, ей-богу. Чмокаю в лоб и вылетаю пулей.
Выйдя из подъезда, делаю глубокий вдох, наполняя легкие ранней утренней свежестью. Тихо, безлюдно, сонно…
Запрыгиваю в салон и прикрываю глаза. Надо что-то решать. Пока мы вместе, то нужно о месте наших встреч позаботиться. Не дело по отелям шарахаться. У меня тоже, пока Рита в гостях, не вариант, у Юльки этот брательник странноватый ошивается… Квартиру что ли снять?
*Дженнифер Псаки — американский политический советник, директор по коммуникациям Белого дома.
37. Юля
В субботу и воскресенье с Костей мы не видимся. Я усиленно готовлюсь, потому что в понедельник у меня теоретический экзамен у Смелковского и, если я не получу допуск до практики, которая назначена
Выбегаю из корпуса и рыскаю глазами по сторонам. Меня переполняет неверие и восторг, и мне смертельно необходимо поделиться своим фонтаном эмоций с Костей.
Романов расхаживает по институтской парковке и улыбается, увидев меня. Сегодня от строгий и предельно деловой: черный брючный костюм и туфли сидят на моем мужчине божественно элегантно. Обожаю его в костюмах! Обожаю его всего. Меня захлёстывает эмоциями. Разбегаюсь и несусь прямо в руки Кости. Он ловко меня ловит и кружит, словно невесомую пушинку. Цепляюсь за плечи и хохочу, переполненная счастьем и ощущением свободного полета. Костя опускает меня на землю, а я сама тянусь за поцелуем, о котором мечтала весь экзамен.
— Я получила допуск, представляешь? Я не верю! — сокрушаюсь и заглядываю в глаза Романову. — До сих пор нахожусь в шоке. Думала Смелковский меня топить будет, а в итоге весь экзамен глаза от меня прятал и ни одного дополнительного вопроса не задал. — Мы с Костей беремся за руки и идем в сторону его машины. Это так интимно и чувственно — ощущать в своей руке его руку и не прятать искренность чувств от людских взглядов. Границы стерлись.
Мою спину начинает покалывать микроскопическими болезненными иглами, и я машинально оборачиваюсь. Быстро осматриваю пространство парковки, но никого и ничего раздражающего не нахожу.
— Я же говорил, что все будет хорошо, — мягко улыбается Костя.
Мне пришлось рассказать Романову о приставучем преподавателе и объяснить, почему мы не можем провести выходные вместе. Костя очень внимательно выслушал мои жалобы и дал несколько дельных советов, как вести себя с подобными мудаками.
— Не понимаю, Кость, с чего он вдруг раздобрел, — вновь оборачиваюсь. Жжение становится настолько очевидным, что плавится кожа. Да что ж такое?
— Бывает, — кашлянув, неопределённо отвечает Романов. — Юль, сейчас Риту заберем и пообедаем вместе?
— Без проблем! — Костя открывает для меня дверь автомобиля и помогает забраться в салон. — А потом?
— Развезу вас по домам, а сам поеду в офис, — мрачнеет Романов. Еще вчера, во время нашего разговора по телефону, я поймала в голосе Кости нотки смятения. Что-то определенно волнует моего мужчину.
— Кость, у тебя что-то случилось? — наблюдаю, как пристёгивает ремень безопасности и заводит движок. — По работе?
— С чего ты взяла? — качнув головой, Костя включает заднюю передачу скоростей и медленно выруливает с парковки. — Всё нормально, Хулиганка, — ободряюще подмигивает.