Потапов, «двойка»!
Шрифт:
— Всё, конец котёнку. У Синицыной от учёбы мозги поплыли. — Он покрутил пальцем у виска.
— Знаешь, Петух, ревность — чувство бесполезное. Если ревнуешь без причины — то ты дурак, а если есть причина, то поздно, Петя, кукарекать, на деревне спать легли, — сказал Женька и гордо удалился.
До конца уроков он ходил гоголем. В кинотеатре Женька проявил широту души и купил Синицыной большую порцию поп-корна. Правда, он и сам изрядно угостился, в одиночку такую бадью всё равно не съесть.
Всю неделю Женька выказывал поистине рыцарскую щедрость: в буфете покупал даме
Женькину радость омрачало лишь одно: Вадик Груздев болел ангиной. Не то, чтобы Женька скорбел о том, что тот глотает микстуры и парится на ингаляциях. Нет, Женьку печалило другое: Груздев сидел дома и не знал, что получил отставку.
Идиллия продолжалась недолго. Скоро Женькина влюблённость пошла на убыль. Недаром говорят, надо учиться на классике. Вот и с Синицыной получалось прямо как у классика: началось всё с разбитого корыта, а потом и столбовая дворянка — не вариант. Ленкины аппетиты росли не по дням, а по часам. На большой перемене в столовой она заявила:
— Жень, я хочу шоколадный батончик.
Женьку так и подмывало сказать, что на халяву шоколадный батончик каждый хочет, но рядом стоял Петухов, поэтому Женька стиснул зубы и промолчал. Батончик он купил, но в душе зародилось сомнение, нужна ли ему любовь.
После школы оказалось, что Синицына взяла из живого уголка кролика на время, пока ремонтируют и обновляют вольер.
— Лен, тебе помочь? — галантно предложил Петухов.
В этот миг Женька проникся к Петухову искренней симпатией. Он уже собирался тихо ретироваться и позволить однокласснику проявить себя, но Ленка отказалась:
— Спасибо, мне Женя поможет.
Женьке ничего не оставалось, как навьючиться двумя портфелями и клеткой. Он как ишак, хуже, — как самый тупой из ослов — потащил поклажу к Ленке. По дороге к Ленкиному дому Женька понял, что любовь — штука тяжёлая, и что он окончательно и бесповоротно разлюбил Синицыну.
В этот день он не болтал с ней в чате, а как в старые добрые времена вышел гулять во двор. Верный друг Лёха был уже там.
— Мой тебе совет, Лёха, не влюбляйся. Ничего в этом хорошего нет. Одни неприятности, — с видом бывалого человека напутствовал его Женька.
На следующий день на переменах неверный возлюбленный нарочно избегал бывшей дамы сердца, а после уроков поспешил улизнуть из класса, чтобы она опять не заарканила его тащить портфель.
Прошло несколько дней «без божества, без вдохновенья…». Первое время Синицына дулась, но Женьку это не трогало: ушла любовь — завяли помидоры. Зато он почувствовал вкус свободы. Женька уже думать забыл про Синицыну, когда Ленка коварно нанесла ему удар прямо в сердце.
— Девчонки, Вадик Груздев такое печенье печёт! Пальчики оближешь, — громогласно заявила она перед уроком английского.
— Да ты что?
А откуда ты знаешь? — полюбопытствовала Майка.
— Я вчера у него в гостях пробовала. Правду говорят: талантливый человек талантлив во всём. Не то, что некоторые недоумки: корчат из себя невесть что, а сами — ноль без палочки.
Синицына выразительно посмотрела на Женьку. Тот едва не задохнулся от возмущения. Значит, как шоколадки есть и портфель таскать, так он был Женечкой, а теперь стал нолём без палочки? И вечно все в пример ставят этого Груздева. Подумаешь, вундеркинд! Только и умеет, что на пианино бренчать, ладно бы хиты, а то нудятину всякую.
— Тоже мне, талант, — презрительно усмехнулся Женька. — Смешал муку, яйца и молоко и лепи себе. Это каждый дурак может.
— Каждый дурак языком болтает. Если у тебя руки не из того места растут, так уж молчи, — съязвила Синицына.
— Это у меня руки не оттуда растут?! Я должен молчать?! — воскликнул Женька в праведном гневе. — Да я не хуже него печенье испеку!
— Трепло, — бросила Синицына.
— Хвастун, — поддакнула Майка.
— Ага, первое место по вранью, — засмеялся Петухов, а Шмыга тихонько подхихикнул.
Такая солидарность одноклассников обескуражила Женьку. Он решил во что бы то ни стало доказать им, чего стоит. А главное, пусть Синицына видит, кто тут талантливый и на кого она его променяла. Женька в сердцах воскликнул:
— Ах, так! Хорошо. Завтра приходите ко мне. Сами увидите.
В этот момент он был твёрдо уверен, что сможет блеснуть искусством кондитера не хуже шеф-повара самого престижного ресторана. Изготовление печенья показалось ему задачей не достаточно масштабной, поэтому он добавил:
— Я торт испеку.
Поначалу Женька намеревался купить готовый корж, обмазать его сгущёнкой и украсить ягодами из варенья, но, поразмыслив, решил, что не станет пасовать перед каким-то Груздевым. У мамы было множество кулинарных книг, так что выбрать рецепт оказалось плёвым делом. Тесто они с Лёхой сделали на раз-два-три. Лёха сбивал миксером яйца, сахар и муку, а Женька, как заправский шеф-повар, командовал. Когда тесто приняло вид густой сметаны, Женька велел:
— Готово. Кончай сбивать.
Лёха вынул миксер из кастрюли, но тут оказалось, что прежде неплохо было бы его выключить. Огромные капли жидкого теста пулемётной очередью разлетелись по кухне.
— Ты что, сдурел? Вырубай! — вскричал Женька.
Лёха выключил ревущий агрегат, но поздно. Вся кухня была заляпана сладким тестом.
— Что я маме скажу? — Лёха провёл рукой по испачканной рубашке.
Что ты — идиот. Посмотри, во что ты кухню превратил! Давай оттирать, пока не застыло, — скомандовал Женька.
Они, как могли, выстирали рубахи и принялись за мытьё стен и кухонных шкафов. После генеральной уборки оказалось, что теста осталось на самом донышке, так что пришлось замесить новую порцию. На это ушли все яйца и масло. Зато тесто получилось на славу. Оно густой волной лилось в форму, точь-в-точь как показывают в кулинарных программах по телевизору. Женька поставил противень в духовку и с удовлетворением сказал: