Потерянное озеро
Шрифт:
Лизетта вскинула брови и метнула многозначительный взгляд в сторону Эби: «А что я говорила?»
– Ты мне ничего не говорила. Они приехали попрощаться. – Эби в нерешительности помолчала. – Лизетта, – продолжала она, – мне понадобится твоя помощь. Надо составить опись имущества. И еще я прошу тебя помочь с переездом.
Лизетта крепко сжала губы и выпятила свой изящно очерченный подбородок. Она написала в блокнотике: «Я же сказала, что никуда не еду».
– Но я-то еду. Пошли-ка со мной. И стул захвати.
Лизетта никогда до конца не верила, что Эби известно об этом стуле. При упоминании о нем она всегда слегка вздрагивала, словно ребенок, которого застукали за чем-то недозволенным.
«Я никуда не пойду. А ты уходи. Мне надо приготовить обед для гостей».
Эби вышла, размышляя о том, насколько все было бы проще, если бы приехал Джек. А теперь надо искать другие способы, чтобы Лизетта покинула «Потерянное озеро». Вместе со своими призраками.
Придорожный магазинчик все еще маячил где-то впереди, суля свежие фрукты, персиковый сидр и орешки. Кейт и Девин проехали уже много миль после того, как увидели первый рекламный плакат. За ним последовали еще пять, все были написаны от руки и пестрели восклицательными знаками. Кейт поймала себя на мысли, что она уже с нетерпением ждет очередного постера, и напряжение, знакомое каждому человеку, сбившемуся с пути, постепенно охватило все тело. Сначала что-то давит на желудок, потом немеют плечи, руки… Костяшки пальцев, вцепившихся в руль, побелели. Так, фрукты появятся через двенадцать миль. Через десять. Через восемь.
Пролетая мимо очередной приманки, Кейт и Девин кричали:
– Еще шесть миль!
– Осталось четыре!
– Две!
И вот наконец, как по волшебству, перед ними возник вожделенный магазин. Кейт остановила машину перед серым вагончиком, маячившим посреди безжизненного, засыпанного гравием круга, всего в нескольких шагах от дороги. Вокруг струилось знойное марево, вилась пыль, роилась мошкара, и казалось, магазинчик стоит в центре огромного дрожащего мыльного пузыря, в любой миг его может подхватить порыв ветра, и он поплывет куда вздумается, а потом опустится на обочине другого безлюдного шоссе.
Кейт заглушила двигатель, автомобиль перестал вибрировать, и на нее навалилась невероятная усталость. Девин выскочила из машины и побежала к крохотному крыльцу вагончика, со всех сторон облепленного порыжевшей рекламой кока-колы и яблок. Кейт сразу вспомнила, как в детстве она с родителями ездила по шоссе, всегда такому горячему, что асфальт прилипал к шинам. Отец, бывало, зальет полный бак и гонит вперед не останавливаясь, пока стрелка прибора не покажет, что от бензина осталась ровно половина, – только тогда они поворачивали обратно. Они исколесили всю Джорджию вдоль и поперек, останавливались у мотелей с бассейном, заглядывали в придорожные лавки старьевщиков и обшарпанные фруктовые киоски. Кейт было тринадцать лет, когда умер отец. И путешествия по выходным закончились. Прошло то время, когда она после школы часами сидела у отца в видеомагазине и смотрела все фильмы подряд. Мать ее от горя слегка помешалась, словно сработала кнопка «Нажать в экстренном случае», на которую женщины из ее семейства давили, когда умирал муж. И этот случай произошел. Месяцами мать не выходила из своей комнаты. В восьмом классе почти весь учебный год Кейт питалась рогаликами, сэндвичами и попкорном, разогретым в микроволновке. Озабоченные соседи порой стучали в дверь с самыми добрыми намерениями, но Кейт пряталась от них. Причина у нее имелась: когда она открыла им в первый раз и впустила в дом, они набросились на нее с расспросами, отчего ее мама не заходит к ним.
В глубине души Кейт даже обижалась на мать из-за того, что та замкнулась в своем горе. Она до сих пор помнила ее слова в день свадьбы с Мэттом: «Надеюсь, ты никогда его не потеряешь». Это прозвучало как пророчество. Кейт не придала ему большого значения, но мать словно в воду глядела. И Кейт нажала ту же самую кнопку. Уж ей-то следовало знать, что Девин прекрасно все понимает. Дети всегда понимают, когда их мать сходит с ума, просто не говорят об этом вслух.
В летнем воздухе стояло гудение множества насекомых. Кейт вышла из машины и чуть не оглохла от этого гула. Между песчаной почвой и низко нависшими тучами застыл густой влажный воздух прибрежной равнины, и Кейт охватило ощущение новизны, что всегда бывает в незнакомой, исполненной тайн местности.
Догнав Девин на крыльце, Кейт открыла дверь-ширму с противомоскитной сеткой, и мать с дочерью шагнули внутрь. Здесь оглушительно жужжали вентиляторы, гоняя горячий сладковатый воздух и не давая пчелам садиться на корзины с фруктами. В магазине было четверо покупателей, которые громко разговаривали, как и всякие туристы. Кейт припарковалась как раз возле их машин. Одна, судя по номеру, была из Флориды, другая из Северной Каролины. Когда дверь с шумом закрылась, туристы оглянулись и уставились на Девин. На ней были ковбойские сапожки, кожаные шорты на лямках, в тирольском стиле, оставшиеся у нее после прошлогоднего школьного спектакля «Хайди – девочка Альп», и изящные крылышки за спиной, изрядно помявшиеся в дальней дороге. А на носу красовались любимые очки в полосатой, как зебра, оправе. В общем, выглядела Девин, словно сбежала из массовки экстравагантного шоу во время летнего «чёса». Перед побегом из дому она, принарядившись, вышла из своей комнаты, и Кейт не удержалась от улыбки – все эти вещички Крикет велела бы выбросить без всякой жалости. И только потом Кейт сообразила, что значит этот вызывающий вид. Девин ухватилась за последний шанс надеть любимую одежду и была готова нацепить на себя все сразу. Вряд ли она переживала, что Кейт доложит об этом Крикет.
Кейт направилась к древнему холодильнику с колой. Достала банку пепси для себя и «Чирвайн» для Девин. Рядом с кассой была витрина с мороженым, и она выбрала две порции.
– Это все? – спросила старушка за кассой, глядя на нее маленькими, зеленоватыми, как крыжовник, глазками.
– Да, – сказала Кейт. – То есть нет, – поправилась она и достала из кармана деньги. – Скажите, пожалуйста, мы сможем отсюда добраться до Сулея?
– Да, – ответила женщина, отсчитывая сдачу. – До Сулея около часа пути, если ехать по шоссе на юг. Но вы, наверное, хотите посетить сулейский аквапарк? Тогда вам лучше вернуться на федеральную трассу, так короче.
Аквапарк? Кейт не помнила, чтобы в Сулее был аквапарк.
– Нет, мне нужен пансионат «Потерянное озеро».
Старушка пожала плечами:
– Никогда о таком не слышала.
– Может, его уже там и нет. Это что-то типа лагеря с маленькими домиками для гостей.
– А-а-а… Вот оно что. Это в старой части Сулея. По старому шоссе как раз доберетесь. Все время держите курс на юг, никуда не сворачивайте.
– Спасибо.
Кейт окликнула Девин, которая успела разговориться о чем-то с туристами, и они вышли из вагончика. Кейт, прислонившись к машине, пила пепси, закусывала мороженым, а Девин носилась взад-вперед по гравию, полагая, что ветерок поможет расправить помятые крылышки. Минут через пять, пыхтящая и взмокшая, она подбежала к Кейт, залпом выпила свой напиток и проглотила мороженое.
Девин икнула, Кейт засмеялась, они залезли в машину и двинулись дальше на юг.
В течение следующего часа на душе у Кейт становилось все тревожнее, хотя она пыталась себя успокоить. «Подумаешь, еще одно маленькое приключение», – уговаривала она себя. Она жива, она все понимает, ситуация под контролем, и Девин должна это видеть. Пейзажи сменялись, как в калейдоскопе или в слайд-шоу: возделанные поля, песчаные пустоши с редкими соснами, озерца, окруженные кипарисами. Мать Кейт в прошлую их поездку к «Потерянному озеру» называла эти места «влажным Югом». Экзотическая, неизведанная земля – так это звучало в ее устах, – земля дикая и таящая в себе множество опасностей. Поселиться здесь могла только Эби.