Потерянные в прямом эфире
Шрифт:
На всё про всё ушло больше часа. Мне ставили уколы, промывали раны, даже парочку швов наложили. На протяжении всей этой экзекуции я не проронила ни звука, несмотря на старания доктора разговорить меня. И пусть эта новомодная клиника была ни разу не похожа на те, где когда-то довелось побывать мне, сама атмосфера вызывала кучу ненужных ассоциаций.
Избежать каталки во второй раз мне не удалось. Поэтому обратно в коридор меня уже вывезли, аки царицу Клеопатру на колеснице. Вот только на Клеопатру я походила с натяжкой...
Игорь нашёлся на лавочке возле процедурной.
Я невольно умилилась увиденной картине, на время позабыв о всех тех сложностях, что имелись между нами. Сам Ключевский никак не отреагировал на моё появление, что, наверное, было к лучшему, потому что разговаривать нам с ним было решительно не о чем. Ну не вести же судьбоносные речи в коридоре на глазах у медперсонала?
Девочка-администратор вежливо предложила немного подождать, пока они оформляют необходимые документы. Я попросила выдать счёт на моё имя, краем глаза уловив, как лоб Игоря неприязненно нахмурился. Нас оставили вдвоём, однако меня продолжали игнорировать. И если от Ключевского я ожидала чего-то подобного, то равнодушие щенка болезненно кольнуло. В конце концов, кто тут его хозяин?
Попыталась встать с каталки, что было не так уж и легко, если учесть, что рабочая нога у меня была одна и та босая. Чуть не полетела вместе с креслом, но была вовремя поймана Игорем, который, скрежеща зубами, таки усадил меня на скамейку рядом с собой. В итоге разбуженный щенок оказался между нами, усевшись на свою пятую точку, радостно виляя хвостиком и крутя головой по сторонам, не зная, кого из нас выбрать.
Я нервно постукивала ногтями по краю скамейки, Игорь неприятно покашливал, словно нуждался в стакане воды, щенок продолжал мельтешить хвостом, а часы на стене отсчитывали ход времени, бесяче тикая с каждым движением секундной стрелки. В общем, атмосфера была что надо. Поэтому, когда у Ключевского в кармане пиджака зазвонил телефон, я едва ли не вознесла руки к небу, ну, то есть потолку.
— Да, — буркнул он в трубку, выдавая себя с головой: сложившаяся ситуация угнетала и его. — Надеюсь, ты дома? Всё хорошо?
По последним вопросам стало понятно, что звонил Сенька, и я тут же обратилась в один сплошной слух, жадно ловя каждое слово, сказанное Игорем.
— Сень, можешь заказать себе ужин? Я немного задерживаюсь. Где я? В больнице, — нехотя признался он. Видимо, врать у них было не принято. — Нет, со мной всё в порядке. Точно. Всё хорошо, я сюда… — тут он замялся, покосившись в мою сторону. — Я сюда Олесю привёз.
Дыхание я задержала на автомате, сразу после того, как в трубке раздался громкий голос Арсения: слов, к сожалению, было не разобрать, но тон его был возмущённым. Игорь слушал сына нахмурившись и даже закашлялся в самом конце:
— Что значит, что я с ней сделал?! — Ключевский подскочил на ноги, негодующе прошипев в трубку: — Арсений, ты меня сейчас за кого держишь?!
Нервно отошёл от скамейки в сторону, поэтому мне так и не удалось расслышать, чем закончился их разговор.
Неуютно поёрзав на месте, поймала себя на том, что вцепилась
— Мы с этим справимся.
Игорь Валерьевич вернулся заведённым и ещё более мрачным, должно быть, разговор с Сеней не закончился ничем хорошим, и от этого становилось ещё горше.
— Тебе незачем ждать меня, — не глядя на Ключевского, проговорила я. — На такси доеду.
— Гонишь?
— Тебя сын дома ждёт, вы давно не виделись. Это важнее.
Говорить было не просто: вспомнились утренние слёзы, которыми я обливалась, когда рассказывала всё Алисе.
Игорь немного помолчал, будто бы взвешивая услышанное, после чего вдруг выдал:
— Я боюсь впускать тебя в его жизнь.
Порывисто вскинула свой взгляд на него, будто не веря в то, что он действительно это сказал. А он, словно всё понимая, повторил:
— Я не знаю, как подпустить тебя к нему. Но Сенька так отчаянно рвётся к тебе, что мне… страшно.
Признания давались нелегко, причём нам обоим. Каждое его слово невольно било по мне, заставляя всё внутри болезненно сжиматься.
— А ещё я злюсь. Всегда считал, что даю Сене всё необходимое, но, видимо, нет…
— Ты замечательный отец, — выпалила я, на что он крутанул своей головой в мою сторону так резко, что становилось ясно — лучше бы молчала. Но меня уже несло. — Уверена, что так и было… есть, ты делаешь для него всё. Арсений, он же… удивительный такой. И это твоя заслуга.
Речь выдалась сбивчивой, и, теряясь под пристальным взглядом Игоря, я окончательно скисла, не представляя, что теперь дальше. Да и он, почувствовав моё состояние, спросил напрямую:
— Тогда как ты видишь своё место в его жизни?
Это был именно тот вопрос, который терзал меня далеко не последние пару дней. Я ведь и тогда, четырнадцать лет назад, так и не смогла понять, как это — быть достойной матерью для Сеньки. А сейчас… у меня вряд ли было право претендовать на роль мамы, но и делать вид, что Арсения нет, было невыносимо.
— Не знаю, — честно призналась я. — Но мне бы очень хотелось сделать всё возможное, чтобы… быть рядом. Насколько он захочет… ну и ты позволишь.
Игорь плотно сжал губы, а я грустно усмехнулась. Ну вот, называется, не хотела вести серьёзные разговоры в коридорах больницы.
— Это не игрушки, — как-то по-особому гневно выпалил он. — Не так, что захотела — появилась, захотела — пропала. Или что ты есть, пока тебе это удобно. Он не…
— Игорь, я это понимаю! — всплеснула руками от досады. — Я всё это прекрасно осознаю. Что если да, то это навсегда. Я не собираюсь ни с кем играть. И если что, то… согласна на все твои условия.
Признание выдалось неожиданным даже для меня.
Он не стал отвечать, вновь отвернувшись и откинув голову назад. Мне оставалось только душить в себе зарождающиеся слёзы и прижимать к себе щенка, который свой тёплой тушкой не давал мне окончательно соскользнуть во мрак.