Потерянный экипаж
Шрифт:
Но оказалось, Хараи совершенно ничего не знает и тоже не может представить, кто бы это мог накапать в Будапешт.
— Разрешите нам допросить коммунистическую сволочь! — попросил он.
— Это уже излишне, — сказал Раббе. — Попрошу вас немедленно опубликовать сообщение о том, что рабочие задержаны вами. Что они схвачены вами на месте преступления и по приговору военно-полевого суда будут казнены.
— Суд состоится на днях? — почтительно спросил Хараи.
— Какой вам еще суд? — спросил Раббе. — Вы лично явитесь ко мне в двадцать два часа и примете участие в ликвидации бандитов. Поняли?
— А… Понял! Понял! — заторопился Хараи.
— Идите!..
Отпустив салашиста, Раббе позвонил в тюрьму. Из тюрьмы ответили, что один из арестованных венгерских рабочих умер.
— А беглые девки и этот крестьянин?
— Живы. Но одна в тяжелом состоянии.
— Никому ничего не сообщать, — приказал Раббе. — Вечером ждите особого распоряжения.
После этого Раббе связался с командиром спецподразделения Отто Гинцлером.
— Обеспечьте на двадцать два часа фургон, — приказал он.
— Все фургоны в работе, господин штурмбаннфюрер, — осторожно заметил Гинцлер.
— Вы что, разучились понимать язык? — спросил Раббе.
— Слушаюсь, господин штурмбаннфюрер!
— Явитесь с фургоном сами.
— Куда прикажете подать?
— В тюрьму. Перед этим заедете ко мне. В двадцать один тридцать.
— Слушаюсь!..
Так все устроилось. Но Раббе нервничал по-прежнему. Конечно, Хеттль прав. Следовало заставить работать одних са-лашистов. Пусть бы они арестовывали коммунистическую сволочь. Но посадить бы Хеттля на место Раббе! Наверное, и ему было бы не до дипломатии после такой диверсии! Подумаешь, в конце концов событие: два дохлых коммуниста! Но здесь, видите ли, союзная страна. С союзниками надо считаться. Обходить их неудобно!.. А по правде говоря, грош цена этим союзникам. Солдаты у них — сволочь, и весь народ — сволочь, рвань, цыгане, подлецы, предатели! Поменьше бы дипломатничали — больше толку было бы. Зажать всех в кулак, расстреливать каждого третьего, чтоб никнуть не смели! А то еще доносят!..
— Майор Вольф! — доложил дежурный офицер.
— Просить! — сказал Раббе, останавливаясь.
В голову штурмбаннфюрера пришла внезапная мысль: а не Вольф ли сообщил в Будапешт о нерасторопности гестапо? Черт его знает, этого Вольфа! У него высокие связи. Вполне мог напакостить. Но если он…
— Хайль Гитлер! — сказал Вольф, дружески улыбаясь с порога.
— Хайль Гитлер! — мрачно отозвался Раббе. — Входите.
— Вы так на меня глядите, — посмеиваясь, сказал Вольф, проходя в кабинет, — так глядите, что можно подумать — у вас на меня по меньшей мере пять секретных донесений.
— Боитесь? — мрачно полюбопытствовал Раббе.
— Если донесения у вас — нет, — сказал Вольф. — Вы же не дадите им ходу, Гюнтер. Вы меня слишком хорошо знаете.
— Иногда выясняется, что совсем не знаешь человека, — возразил Раббе, усаживаясь за стол.
— Ко мне это не относится, — уверенно сказал Вольф. — Мы же друзья, Гюнтер. От вас у меня тайн нет.
— Хотел бы надеяться, — сказал Раббе.
— Послушайте, Гюнтер, — сказал Вольф. — Если у вас плохое настроение, это печально. Но откладывать свой визит я не хотел.
— Слушаю.
— У меня к вам маленькая просьба.
— Все ваши просьбы маленькие. Говорите.
— Прежде всего благодарю за Кандыбу. Он мне помог. Прекрасно сработал.
— Ага! Ваш летчик все-таки врал?
— Представьте себе, нет!.. Как видите, психологический метод себя оправдывает, Гюнтер.
— Трудно поверить.
— А вы поверьте!.. Штурман всерьез принял Кандыбу за русского капитана и, видимо, настолько был взвинчен, что чуть не избил его! Согласитесь, это смешно!
— Он его бил?..
— Не успел. Вмешалась охрана.
— А он не заподозрил во власовце информатора?
— Исключено! Охрана слышала, как он кричал, называл Кандыбу дураком за то, что молчит на допросах. Все равно, мол, выхода нет! И все равно он его сведения сообщит кому надо.
— Он их сообщил вам?
— Да, Гюнтер. Он, понимаете ли, решил, что удачно выпытал у Кандыбы правду!
Раббе исподлобья взглянул на майора:
— Слишком быстро он начал работать на вас, Вольф.
— По-моему, гораздо важнее то, что он начал работать, Гюнтер!
— И все-таки…
— От ошибок никто не гарантирован, Гюнтер. Но мне думается, с Телкиным ошибки не будет. На него произвело очень большое впечатление напоминание о «смерше».
— Рад за вас, если так… Впрочем, вы уже передали его показания в Будапешт?
— После Кандыбы — передал, конечно.
— Значит, недолго осталось ждать.
— То есть?
— Наши летчики проверят, лгал он или говорил правду.
— Ах, да… Конечно… Но я спокоен. Хотя моя просьба имеет прямое отношение именно к штурману Телкину.
— Слушаю вас.
— Скажите, Гюнтер, что у вас намечается на сегодня? На завтра?
Раббе посмотрел на Вольфа с подозрением. Это что? Попытка получить сведения об арестованных на станции?
— Что вы имеете в виду? — спросил Раббе.
— Вы не намерены ликвидировать кого-нибудь?
— А почему вас это интересует?
— По очень простой причине, Гюнтер. Я хотел бы, чтобы мой штурман принял участие в этой… э… операции.