Потерявшие солнце
Шрифт:
– Хелло! Наслышана о твоих подвигах. Искренне восхищена.
В конце коридора к хохоту прибавился рев магнитофона.
– Дискотека? – Он все еще стоял в дверях.
– День рождения у Светы Егоровой. – Она кивнула на стул: – Садись.
– Я лучше присяду. – Он наконец сдвинулся с места. – А ты чего не там?
– Обвинительное завтра сдавать. – Она посмотрела на часы. – О блин! Седьмой час. Опять до ночи сидеть.
– Я на секунду. – Антон заторопился. – Дело по Фонтанке в городской?
Она кивнула. Антон секунду подумал.
– Лен, помоги мне. Мне надо узнать радиотелефон, с которого звонили в определенный день в одну квартиру. В «Эпсителеком» и МСЖ мне без прокурорского запроса не дадут ничего. А в горпрокуратуру я идти не хочу. Ты знаешь, почему.
Она постучала пальцами по столу и посмотрела на него внимательно, слегка прищурясь.
Антон пожал плечами:
– Лен. Нет так нет. Я все понимаю. Но ты меня давно знаешь. Я никого еще не подставлял. Тебя тем более. Мне очень надо.
Кто-то пробежал по коридору. Застучали женские каблучки.
– Костя, дай сигарету.
– Мужики, еще будем скидываться?
– Мальчики, не забудьте…
Лена подвинула к себе машинку:
– Только потому, что я действительно знаю тебя и о тебе. Отчитаешься мне потом по полной. Давай телефон и адрес квартиры.
Жалюзи в кабинете были плотно закрыты. Вовсю работал калорифер. Лампа рассеивала приятный зеленоватый свет. Под убаюкивающий стук машинки Антон почувствовал, как клонит ко сну. Веки потяжелели. Было тепло и хорошо. Отчаянный ноябрь с унылым дождем остался где-то за чертой.
– Готово.
Он встрепенулся и взял протянутые листки.
– Ты сколько сегодня спал?
– Немерено.
Она покачала головой.
– Ехал бы ты домой. Как семья, кстати?
– Как всегда.
Он встал.
– Спасибо.
– Рада помочь. Заходи.
Взгляд у нее был внимательный и серьезный.
В дверях он обернулся:
– Тебе идет синий цвет.
Она улыбнулась и махнула рукой.
Спускаясь по лестнице, он слышал, как, обгоняя его, несутся по водосточным трубам дождевые струи.
В квартире было тихо и темно. Антон щелкнул выключателем. Белый тетрадный листок прилепился к краю зеркала.
«Антоша! Мы у мамы. Заезжай за нами в семь».
На часах было четверть девятого. Он с трудом стянул промокшие ботинки и прошел к телефону.
– Добрый вечер, Елена Игоревна. Оля с Пашей еще у вас?
– Куда же они по темноте и дождю поедут? – Голос у тещи был нервным. Здороваться с ним она не считала нужным.
– Посмотри на часы! Паше уже пора спать! – Ольга говорила истерическим фальцетом, как всегда, когда звонила от матери. – Я же просила заехать в семь…
– Я только пришел…
– Тебя интересует только работа. У тебя никаких обязательств перед семьей. Я сегодня буду ночевать у мамы, а может быть, не только…
Он аккуратно положил трубку и посмотрел в незанавешенное окно. Было темно. Стекло стремительно покрывалось дождевыми шрамами. Он подумал, что про «обязательства» – не Ольгины слова, что скандалы у них все чаще, что в чем-то она права и что еще он очень устал, чтобы об этом всем сейчас думать.
Телефон разбудил его около двенадцати. Ольга говорила шепотом:
– Там, на балконе, кисель остывает, а на табуретке – гречневая каша, в одеяле. Поешь утром. Мы приедем к двенадцати-часу. Я тебя очень люблю.
Он повесил трубку и мгновенно заснул под стук ветра в окна.
Цыбин сам удивился тому хорошему настроению, которое овладело им, едва он открыл глаза. Даже серая, прорезаемая дождевыми иглами муть за окном не окатывала такой тоской, как накануне. Он вдруг понял, что зревшее в нем последние дни решение принято. Причем окончательно и безоговорочно. Жизнь вступает в новую фазу.
Телефонный звонок застал его под горячими струями душа. Слегка размятое легкой зарядкой тело наполнялось бодростью. Он решил не прерывать процесса, но звонки настойчиво кромсали утреннюю субботнюю тишину дома.
– Слушаю. – Он немного поежился: в комнате было прохладно.
– Привет, это я. – Голос Анны был виноватым. – Извини, что пропала.
– Ничего, бывает. – В груди радостно, но настороженно кольнуло. Он автоматически подошел к окну. Телефонная будка у соседнего дома была пуста. Незнакомых машин и праздношатающихся людей тоже не видно. – Ты откуда?
– Из дома. Только приехала. – Она говорила торопливо. – Встретила университетскую подругу и спьяну забралась к ней на дачу, под Ивангород. Телефона еще у них нет, машина сломалась. Пришлось ждать, пока вчера вечером приехал ее муж и отвез меня сегодня на поезд. Только в пол-одиннадцатого в город добралась.
Цыбин молчал. Разные мысли вращались в голове со скоростью пропеллера.
– Ты сердишься? – Тон у нее стал совсем детским. – Не веришь мне?
– Верю. – Он перебросил трубку к другому уху и потянулся за рубашкой. – Просто я волновался.
В принципе, это была правда.
– Прости, – еще раз сказала она, – я сейчас приеду. Можно?
Секунду он считал в голове:
– Конечно. Даже нужно.
Чувствовалось, что она обрадовалась.
– Буду через час.
На кухне одновременно засвистел чайник и звякнула духовка с горячими бутербродами. Цыбин налил крепкого чая, откусил кусочек поджаристой булки с оплавившимся сыром и посмотрел на пустынную набережную Волковки. Небо уныло посыпало дождем грязный ноябрьский асфальт. Он сходил в комнату и, принеся телефон, набрал ее домашний номер.