Потешная ракета
Шрифт:
– Да ведь это святой Георгий на огненной колеснице! – фальцетом выкрикнул вдруг селищенский капеллан.
– Дьявол!
– Христос спускается с небес!
– Дракон! Дракон!
– Палец Господа отвалился и упал с небес! Огненный палец Творца! Как же Он велик, коли один только перст его с дуб величиною?! Сие указующий перст!
Версии зрителей разнились сообразно воспитанию, багажу знаний и количеству грехов.
Тем не менее мужи селения, бывшие по роду своему задиристыми бийцами, отойдя от столбняка, дружно кинулись за более вещным, чем колья, оружием. А самый быстрый и кровожадный успел даже выпустить в ступу град стрел. После сего кометные огни прекратили выметываться из ступы, и наступила невероятная тишина. Ступа висела почти над самой землей, на высоте примерно молодого дуба. Встав наизготовку с копьями и колунами, мужи замерли, ожидая развития событий. В полной тишине, нарушаемой лишь стрекотом нескольких сорок, из бока ступы выдвинулся толстый кол навроде посоха, оказавшийся полой трубой. Из трубы выставились три копья, которые почти беззвучно раскрылись в виде треноги для шатра. Затем из одного копья так быстро, что эшвудцы не смогли понять, как сие устроено, развернулось белое, переливающееся бледным голубовато-розовым светом полотно. И вновь все замерло.
– Покров Богородицы опустился на нашу землю! – страстно выкрикнула одна из женщин и упала на колени.
– Парус небесной ладьи! – опроверг ее догадку рыжий эшвудец, когда-то ходивший морем.
– О! Господи! Сфера облачная разорвалась, и сие кусок ее!
– Это неба ломоть! Сейчас через прореху посыплются дожди и звезды.
– Обрывок с Млечного пути!
– С Луны люди прилетели! – тонким голосом выкрикнул деревенский дурачок. – Сейчас покажут нам вышитые картины лунного мира.
Но его осадили.
– Что мелешь, дурья твоя башка? Луна все время меняет размер, куда же деваются жители, когда она обращается в месяц? – логично вопросил один из местных богатеев – мельник. – Разве только сбиваются в кучу? На Луне никого нет, потому что невозможно жить в месте, которое днем и ночью испускает свет. Или можно жить на свече и в костре?
В общем, недостатка в идеях не было. Каждый выдвигал все новое, самое верное и правдоподобное объяснение сути повисшего над землей белого полотна. Неугомонный рыжий эшвудец в запале снова натянул было лук, но полотно вдруг пронизалось слабым голубоватым светом, похожим на тот, что блуждал прошлым летом над могилой местной ведьмы. (Доводы учителя церковной школы, что то были светлячки, не убедили ни одного эшвудца. Учитель – человек заезжий, эшвудскую ведьму не знавал, где ему было поверить, что на ее могилу не то что светлячки, а и вороны не решались садиться?) Так вот… (Или, как сказала бы Феодосия, «А се…») Сей голубоватый свет покрыл парус словно тонким слоем тумана, если бы туман мог быть прозрачным. Зрители молча разинули рты, не зная, что и подумать. И пока они стояли, вытаращив зенки, холст – час от часу не легче! – превратился в движущийся гобелен. Да! Ей! Узоры на гобелене шевелились. От ужаса зашевелились и волосы на головах эшвудцев.
– Чур меня! Чур! – воскликнули многие.
Кто-то крестился, кто-то обводил вокруг себя и детей на земле круг.
И только учитель, хоть и побледнел, но держался стойко.
– Это оптическое явление! Мираж, какие бывают в пустыне! – убеждал он эшвудцев, хватая их за рукава. – Научно объяснимое событие!
Но его грубо отпихивали.
– Сие Божественное откровение нам! – воскликнул капеллан.
Наконец узор прекратил изменять фигуры, и на полотне показалась картина звездного неба. Невидимый провожатый с невероятной быстротой увлек за собой зрителей, и их взгляды пролетели сквозь россыпи звезд и приблизились к зеленоватой планиде. Снова появились куски узоров.
– Это словеса! Словеса! – догадался учитель. – Но на каком языке?
Пред взглядами эшвудцев пронеслись высокие белоснежные башни (не менее чем в дюжину раз выше замка Дугласа), стоявшие тесно и в огромной количестве, как если б то была сосновая роща. Взгляды зрителей втянуло в отверстие одной из башен, и внутри нее на фоне переливающегося ковра, явно палестинского, оказался прозрачный сундук, за которым сидел… Сидела? В общем, сидел монстр! Урод, которого родила от черта все та же эшвудская ведьма и которого от греха подальше эшвудцы сожгли, был просто красавец по сравнению с сим чужищем.
Все вздрогнули. Жены ладонями закрыли глаза чадам. (На сем месте повествование в книге прервалось двумя страницами иллюстраций, каковые Феодосия со вниманием изучила.)
Урод пошевелил выпученными глазами в стороны, а потом вдруг уставился прямо в лицо рыжему эшвудцу. Тот бесстрашно поднял лук и выстрелил в монстра. Стрела пролетела насквозь, не оставив дыры.
Вдруг к изображению прибавилось нечто, что не было ни видимым, ни слышимым, ни осязаемым, но тем не менее все зрители его почувствовали. Некая невидимая сила действовала на головы эшвудцев, так что они и без слов ощущали, что исходило от урода. Сперва всем стало приятно на душе, после – легко и беззаботно, затем словно нежные запахи поплыли над самовидцами, потом ощутился азарт, потом – чувство отдохновения.
Были сказаны из паруса и слова, но произносились они чересчур высокими звуками, так что разобрать их смогли лишь селищенские кошки. Ежели бы могли они баять, то сообщили эшвудцам, что сие – рассказ о планиде из соседней солнечной системы. Но кошки от сих неслышимых человеческими ушесами звуков лишь бросились врассыпную как угорелые.
Внезапно свет исчез, парус бесшумно свернулся, копья и труба втянулись в бок ступы, и она стала приподниматься.
– Улетают! – выдохнули зрители.
Не тут-то было. Неведомо из какой дыры в ступе на луг вывалилось нечто, что побежало по жухлой траве и сперва приблазилось зрителям приземистым кабаном на кривых лапах. Но по приближении оказалось, что это не кабан, а… а…
– Крокодил! – в ужасе выкрикнул эшвудец, хаживавший за моря в Африкию.
И хотя был он не прав (потому что монстр был не крокодил, а змей наподобие дракона), ему сразу и безоговорочно поверили.
Большинство самовидцев дрогнули и начали отступать, бабы похватали детей на руки.
Но и это чудо было не последним потрясением, что пришлось испытать эшвудцам.
Вслед за крокодилом на луг вывалился инопланидец в полных рыцарских доспехах (если бы доспехи могли быть раздутыми, как бочонок, и белыми) с опущенным на лицо слюдяным забралом. Инопланидец попытался дотянуться до крокодила тонким лучом света, но тот увернулся и помчался на своих кривых лапах мимо заветного дуба прямиком в горы.
Пока же все глядели вослед крокодилу, инопланидец поднялся назад, в ступу, из нее выметнулся огонь, и ступа с оглушающим рокотом поднялась ввысь, превратившись в точку, похожую на яркую звезду.
Рыжий эшвудец бесстрашно выстрелил вослед из лука, и тотчас все другие мужи метнули в небо кто копье, кто топор, да только без толку.
Тут поднялся среди селян гомон, который не смог прекратить даже звон церковного колокола. Несмотря на призыв, заутреня была задержана, так как капеллан не мог придумать, как истолковать случившееся в разрезе Святого Писания. После решил идти верным проторенным путем и грозно сообщил пастве, что сие – предупреждение за грехи эшвудцев. На том и порешили. И лишь учитель и дурачок стояли на своем: учитель полагал видение оптическим явлением, миражом, а дурачок – походом жителей Луны.