Потомки Шаннары
Шрифт:
Он продолжал думать об этом, готовясь ко сну. Когда наступила полночь, он все еще думал об этом.
Тихонько поддразнивая, эта мысль неустанно вертелась в его голове, предлагая то одну, то другую версию, заползая в самые потаенные уголки его мозга, намекая на пути, которые могут привести к страстно желаемой разгадке.
И тогда его мозг сможет наконец отдохнуть.
Он плохо и беспокойно спал этой ночью. Загадка черного эльфийского камня не давала ему покоя даже во сне.
Утром он решил, что с этим надо что-то делать.
Пар Омсворд проснулся, готовый принять решение. Прошло уже
Они просто метались из одного укрытия в другое, не оставаясь нигде больше чем на одну ночь, выставляя часовых, вздрагивая при каждом звуке и шарахаясь от каждой тени.
Все, хватит, с него довольно. Он достаточно набегался. Пар поднялся с импровизированной кровати на чердаке красильни и посмотрел на Колла. Тот еще спал. Остальные уже встали и толпились внизу у лестницы, ведущей в главный склад, закрытый до начала новой рабочей недели. Пар осторожно подошел к маленькому окошку с выбитым стеклом, сквозь которое на чердак попадало немного света, и выглянул наружу. На улице — никого, кроме бродячей собаки, обнюхивающей ящик с отбросами, да нищего, спящего у дверей лудильной мастерской через дорогу. Серые облака низко висят над землей, грозя вот-вот пролиться дождем.
Когда он сел на кровать, чтобы обуться, то увидел, что Колл проснулся и смотрит на него. Жесткие волосы брата разлохматились, недовольство в глазах вытесняло остатки сна.
— Ну вот, настал еще один день, — пробормотал Колл, протяжно зевая. — Как ты думаешь, какой замечательный склад мы навестим сегодня?
— Что касается меня, то никакого, — ответил Пар, садясь рядом.
Брови Колла поползли вверх.
— Даже так? А ты говорил об этом Падишару?
— Я сам так решил.
— Думаю, ты уже подобрал что-нибудь получше. — Колл приподнялся на локте. — Потому что Падишар тут и дня не даст тебе провести. Он не в самом лучшем расположении духа с тех пор, как выяснилось, что его люди любят его совсем не так сильно, как он считал.
Пар сомневался в том, что Падишар так уж обманывался насчет степени любви его людей, но относительно настроения предводителя мятежников Колл был, конечно, прав.
То, что его предал один из его людей, озадачило и ожесточило предводителя. Он ушел глубоко в себя. Его распоряжения, когда они пробирались сквозь сеть патрулей и контрольных пунктов Федерации, были по-прежнему ясны и четки, и он все так же мог найти убежище там, где укрыться казалось невозможным, но в то же самое время он как бы отстранился ото всех, что было совсем на него не похоже. Все это время Дамсон Ри находилась с ними — Пар не мог понять, по приказу ли Падишара или по собственной воле, — но даже она не могла пробиться сквозь глухую стену, которой он отгородился ото всех. Если не считать того, что он по-прежнему принимал решения, как командир, Падишар обращал на всех так мало внимания, как будто они вообще не существовали.
Пар сказал убежденно:
— Мы должны что-то делать! Нельзя всю оставшуюся жизнь скакать из одной норы в другую. — Пар сердился на самого себя. — Нужен какой-то план, и Падишару пора уже его придумать. При таком положении дел, как сейчас, мы ничего не добьемся.
Кол сел и стал одеваться.
— Пар, возможно, тебе не понравится то, что я сейчас скажу, но, по-моему, пора пересмотреть наше с тобой решение насчет присоединения к Движению. Нам лучше надеяться на собственные силы.
Пар ничего не ответил. Они оделись и спустились по лестнице к остальным. На завтрак были хлеб, джем и фрукты, и они с жадностью набросились на еду. Пар не мог понять, почему он так голоден, ведь он почти ничего не делает. За едой он слушал, как Стасас и Друтт обмениваются воспоминаниями об охоте на их родине, в лесах южнее Варфлита. Морган дежурил у главного входа в склад, и Колл после завтрака присоединился к нему. Дамсон Ри сидела на перевернутой корзине и что-то мастерила. Пар мало видел ее в последние дни — большую часть времени она проводила с Падишаром на разведке в городе, пока остальные прятались.
Падишара он нигде не увидел.
Пар поднялся наверх и стал собирать свои вещи, предчувствуя, что, независимо от того, каким будет решение Падишара, отсюда придется уходить.
Дамсон поднялась вслед за ним.
— Ты выглядишь усталым, — заметила она, когда они оказались одни. Девушка присела на край кровати, отбросив назад свою огненную гриву. — Наверное, ты не так представлял себе жизнь мятежника?
Он мягко улыбнулся:
— Да уж, не думал, что придется отсиживаться по складам и подвалам. Чего, интересно, ждет Падишар?
Она пожала плечами:
— Того же, чего все мы иногда ждем, — внутреннего голоса, который подскажет, что делать дальше. Это называется интуицией или шестым чувством и помогает предугадать исход событий, если мы не можем на них влиять. — Она хитро улыбнулась. — Это что-нибудь тебе говорит?
— Что-нибудь уж точно говорит. — Он присел рядом. — Дамсон, а почему ты здесь? Тебе приказал остаться Падишар?
Она рассмеялась:
— Ну что ты. Я прихожу и ухожу только по собственной воле. И он знает, что это не я его предала. И не ты…
— Тогда почему ты здесь?
Она некоторое время задумчиво смотрела на него.
— Может, потому, что меня интересуешь ты, — сказала она вызывающе. Похоже, хотела что-то еще добавить, но передумала. — Я никогда еще не встречала никого, кто владел бы настоящей магией. Разве только ее подобием, как у меня.
Девушка вскинула руку и ловко вытащила у него из уха монетку, вырезанную из вишневого дерева. Она протянула ее Пару. На одной стороне монетки был вырезан ее портрет, на другой — его.
Он удивленно взглянул на нее:
— Отличная работа!
— Спасибо. — (Ему показалось, что она слегка покраснела. ) — Можешь хранить ее на счастье.
Он опустил подарок в карман. Некоторое время они молчали, глядя друг на друга.
— Знаешь, между твоей магией и моей разница небольшая, — сказал он. — И та и другая основаны на иллюзиях…
Она покачала головой:
— Нет, Пар, ты ошибаешься. Одной магии можно научиться, а другая дается от рождения. Я обучалась и могу только то, что узнала. А твоя магия постоянно растет, ее возможности неограниченны. Моя магия — ремесло, способ заработать себе на жизнь. Твоя — нечто большее, это дар, на котором ты должен строить свою жизнь. — Она грустно улыбнулась и встала. — Мне надо идти. Можешь заканчивать свои сборы. — Она проскользнула мимо него и спустилась по лестнице.