Потомок Геракла
Шрифт:
Разумеется, эллины – истинные патриоты, излишне вольнолюбивые и высокомерные, все, как один, категорически отказались от какого-либо вмешательства персов в важнейшие политические вопросы отечества.
Артаксеркс, ожидавший подобного развития событий, ограничился тем, что оказал спартанцам «спонсорскую помощь». На персидское серебро правители Спарты наняли к себе на службу наёмников из удаленных уголков Греции и даже с далёкого острова Сицилия, на котором проживали потомки спартанских переселенцев-колонистов.
Конечно, наёмники не могли заменить вымуштрованных и отлично подготовленных спартанских гоплитов, но теперь Лакедемон мог полноценно продолжать войну, угрожая вторжением в Беотию.
– Что же нам теперь делать? – разводили руками и пожимали плечами растерянные фиванцы, по привычке обращаясь в трудную минуту за советом к Эпаминонду.
– Теперь наш черёд обратиться к Артаксерксу, – сурово заявил согражданам полководец. Увидев недоумение, изумление и даже озлобление на лицах соотечественников, Эпаминонд пояснил свою позицию: – Мы можем ещё десяток лет вести войну, окончательно разорив родные Фивы, а за одно и всю Беотию. К чему нам победа, если лучшие сыны беотийские полягут на полях сражений, а отчизна наша запустеет и обнищает? Мы направим своих послов к Артаксерксу, но не для получения унизительного подаяния. Пусть царь персидский дарует нам полномочия заключить окончательный и всеобщий мир, а гарантами его условий должны непременно стать Фивы!
Беотархам и простым гражданам фиванским идея пришлась по душе, но предложение Эпаминонда сулило огромные трудности и риск посольству, которому предстояло преодолеть огромное расстояние из центральной части Эллады до легендарного Вавилона.
– Кто же возглавит наше посольство? – понуро чесали затылки фиванские архонты и старейшины.
– Я, – тихо, спокойно и отчётливо произнёс Пелопид, ранивший до этого полное молчание. Теперь изумленные взоры беотийских властителей переместились на него. Пелопид поднялся со своего места, чтобы подтвердить свои слова. – Я готов завтра же отправиться к Артаксерксу, если уважаемые беотархи наделяя меня соответствующими полномочиями. Я не сомневаюсь, что благородный Эпаминонд сам превосходно справился бы с дипломатической миссией, но ему нельзя покидать пределы Беотии, ибо спартанская угроза слишком велика и реальна!
К счастью для фиванских беотархов и архонтов послов в далёкую Персию не пришлось назначать привычным методом жребия. Сопровождать отважного Пелопида добровольно согласились сразу два десятка местных патриотов, которых не пугали предстоящие многочисленные трудности и опасности дальнего путешествия.
III
Филиппу было жаль надолго расставаться с Пелопидом. Из всех фиванцев именно этот военачальник больше всего внушал македонскому царевичу наибольшее доверие, уважение и авторитет.
С Памменом у Филиппа также сложились хорошие и доверительные отношения. Однако Паммена более всего интересовали пирушки, театры, ежевечерние сборища болтунов-аристократов, всевозможные развлечения и увеселения, а не воинское ремесло.
К тому же фиванец, в доме которого проживал Филипп, практически никогда не расставался со своим «нежным птенчиком» Агейптосом, всюду появляясь с ним вместе. Неоднократно Филиппу приходилось с негодованием и плохо скрываемым отвращением поспешно покидать свои покои, чтобы не слышать эхо шумных постыдных игрищ Паммена и Агейптоса.
Однажды Филипп набрался смелости и попросил у самого Эпаминонда разрешение на регулярное посещение тренировок «Священного отряда». К величайшей радости царевича фиванский полководец охотно и одобрительно согласился, поддержав инициативу настойчивого чужеземного юноши.
Согласно своему царственному статусу Филиппа в будущем ожидала служба в царской иле, а после неё – командные должности в элитных частях. Однако царевич с упорством, которое часто граничило с упрямством, и лёгкой степенью одержимости решил, что сначала ему необходимо лично самому хотя бы поверхностно ознакомиться с самыми основными воинскими специальностями и родами войск.
Своё обучение Филипп начал в рядах лёгких пехотинцев. С давних времён во всех полисах Эллады легковооруженного воина называли «пельтастом». Это название произошло от слова «пельта» – лёгкого плетёного щита, которым обязательно защищался каждый пехотинец.
Такой щит изготовлялся из дерева, его обтягивали несколькими слоями сырой кожи. После полной просушки она намертво стягивала детали, предельно повышая его прочность. Если «пельту» пробивал вражеский меч или копьё, то оружие противника почти всегда застревало в щите.
Лёгкая пехота имела на вооружении луки, пращи, дротики, копья, облегчённые щиты, а вот доспехи могли позволить себе только командиры «пельтастии». Отдельными отрядами лёгкой пехоты являлись застрельщики – метатели дротиков, стрелки из лука и пращники.
Пращники метали камни или куски свинца весом от 30 до 70 грамм на расстояние до 300 метров или более. Лучники поражали цель на дистанции до 150 метров. Метатели дротиков могли поразить противника со ста шагов. Число лучников в греческих армиях было очень мало по сравнению с количеством пращников и метателей дротиков.
До последнего времени эллины пренебрежительно относились к пельтастам, считая их третьесортным родом войск. Однако благодаря новациям афинского стратега Ификрата (того самого, что неудачно осаждал Амфиполь) лёгкая пехота получила своё второе рождение.
Афинский полководец на полях сражений доказал, что хорошо обученная и экипированная лёгкая пехота при поддержке фалангистов и конницы способна наносить неприятелю существенный урон. Бывали случаи, когда успешные и напористые действия пельтастов заранее предрешали победный исход сражения.
Филипп довольно быстро обучился основным приёмам владения копьём и способам защиты при помощи «пельты». А вот чтобы овладеть первичными навыками метания камней из пращи, прицельной стрельбы из лука и метания дротика македонскому царевичу потребовалось несколько месяцев ежедневных многочасовых тренировок.
А вот проходить начальный курс обучения всадника Филиппу не пришлось. Юноша владел искусством верховой езды и конного боя практически на одном уровне с лучшими фиванскими конниками.