Потомок Геракла
Шрифт:
– Чем знаменит это воин? – не удержался и задал вопрос Филипп.
– Это – не воин, – усмехнулся Пелопид, – так звали несчастного юношу, которого погубили собственная непомерная гордыня и страсть к самолюбованию. Когда-то Нарцисс слыл самым красивым юношей в Элладе, многие девушки, женщины и даже мужчины были влюблены в него, напрасно добиваясь взаимности. Нарцисс отвергал всех своих поклонниц и поклонников. Он даже гонной нимфе Эхо отказал во взаимности, и та от отчаяния и душевных страданий стала бестелесной. После того, как из-за неразделенной любви к Нарциссу несколько юношей и дев совершили самоубийство,
– Чем своим обликом искушать несмышлёных сверстников, лучше бы этот Нарцисс обучался воинскому ремеслу! – с явным презрением проворчал македонский царевич, позабыв о своём недавнем обещании не перебивать собеседников.
Пелопид вновь миролюбиво улыбнулся и продолжил рассказ:
– Немезида – богиня справедливого возмездия и воздаяния завлекла Нарцисса к одному из магических родников, что бьют на склонах Геликона. Юноша, увидав своё отражение в источнике тотчас страстно и всецело влюбился в свой облик, многократно приукрашенный волшебной влагой. Эта любовь Нарцисса к собственному отражению и погубила юношу. Он не мог оторваться от созерцания своего облика, просидев много дней и ночей у источника. Нарцисс мог только пить холодную воду, отлучаться для поисков еды и крова он не хотел, ибо не мог обойтись без самолюбования ни на миг. В конце концов, несчастный умер от голода, душевных страданий и прочих лишений. У того волшебного родника, рядом с которым Нарцисс встретил свою погибель, вскоре вырос цветок отличавшийся от всех прочих растений. В память об этой грустной и поучительной истории цветок этот необычный нарекли нарциссом.
– Греки, бесспорно, одни из самых талантливых и выдающихся людей, но многие поступки их выглядят просто нелепо, а порой и непонятно! – воскликнул Филипп. Он также перебрал в этот вечер с количеством выпитого вина, от чего утратил контроль над своими мыслями и словами, неосторожно высказываемыми вслух. – Зачем хранить память о самовлюбленном гордеце, который не принёс родине своей и народу никакой пользы!? К чему называть цветок именем нерадивого юнца, что не сразил в бою ни одного врага и не совершил ни одного деяния достойного мужчины!? Я бы умер со стыда, а родные совершено справедливо отреклись бы от меня, если бы именем моим назвали цветок, пусть и даже особенный!
– Поучительные истории существуют для того, чтобы люди не совершали чужих роковых ошибок и необдуманных действий, – покачал головой фиванец, осознав весь титанический объём мероприятий и времени, которое придётся затратить на привитие македонскому царевичу греческого менталитета, обычаев, религии и самых поверхностных основ бытия. – Твой предок Геракл тоже изрядно пострадал за свою жизнь из-за вспыльчивости своей, излишней самоуверенности, заносчивости и нежелания слушать умные советы.
– А что полезного он совершил для Феспий? – любопытство так и бурлило в Филиппе, – Вряд ли бы феспийцы воздвигли Гераклу святилище просто так!
– Это верно, – утвердительно кивнул головой Пелопид, – эллины никогда ничего не делаю просто так. Когда Гераклу было всего восемнадцать лет, он избавил Феспии от нападений свирепого Киферонского льва, чьё логово находилось на вершине Геликона. Лев этот отличался не только свирепостью и кровожадностью, но и прожорливостью. Он сожрал несколько сотен отборных коров, принадлежавших местному царю Амфитриону. Геракл вызвался изловить и убить матёрого хищника, на которого безуспешно охотились самые опытные и отважные воины…
– Вот это поступок достойный настоящего героя и мужчины – бросить вызов льву, несмотря на свою молодость и неопытность! – хлопнул в ладоши Филипп, раздуваясь от гордости за своего легендарного предка!
– Не всё так легко и гладко вышло, как надеялись Геракл и Амфитрион, – заулыбался Пелопид, уже смирившийся с воинственным менталитетом, а также отсутствием манер и такта у своего юного собеседника. – Пятьдесят дней потребовалось Гераклу, чтобы выследить и убить льва. Всё это время в качестве жеста доброй воли гостеприимного хозяина феспийский царь каждую ночь присылал к Гераклу одну из своих дочерей…
– И сколько же у Амфитриона их было?
– Пятьдесят!
– Ого! – присвистнул македонский царевич, – И ни одного сына?!
– Ни одного! – весело подтвердил фиванский полководец. – За жадность и скупость в отношении священных жертвоприношений боги наказали феспийского царя тем, что его жёны никак не могли зачать сына. Отчаявшись, Амфитрион решил передать свою царскую диадему не сыну, а внуку. Геракл – сын самого Зевса как нельзя лучше подходил на роль зятя. Дабы зачатие прошло благополучно, хитрый Амфитрион посылал всех своих дочерей, которые были похожи друг на друга, как две капли утреней росы.
– И Геракл не заметил подвоха?
– Нет, он думал, что каждую ночь на его ложе приходит одна и та же дева. Лишь когда последняя из дочерей феспийского царя отказалась отдаться Гераклу, твой предок понял, что его провели.
– Чем всё закончилось?
– Геракл стал отцом пятидесяти одного сына! – ещё больше развеселился Пелопид.
Филипп нахмурил брови, мысленно производя в уме арифметические подсчёты:
– Как же так вышло, ведь сорок девять дочерей разделили с ним ложе?
– Самая старшая и самая младшая дочери Амфитриона родили двойню – мальчиков-близнецов! Выходит, мой юный друг, тут – в Феспиях и вообще в Беотии у тебя, возможно, найдутся родственники! – расхохотался Пелопид. – А та дочь феспийского царя, что отказала твоему предку в близости, в отместку за строптивость стала первой жрицей-девственницей святилища Геракла.
– Вот это справедливо! – одобрительно закивал Филипп.
– Могу обрадовать тебя ещё больше, – таинственно подмигнул Пелопид, – кое-кто из феспийцев утверждает, что Геракл овладел всеми дочерями Амфитриона сразу же в одну ночь!
– Вполне возможно, что именно так и было! – с важным и всезнающим видом воскликнул македонский юноша. – Герой великий – он во всём герой, в том числе на ложе страсти!
– В Феспиях твой предок не только стал многодетным отцом, – продолжал улыбаться Пелопид. – Убив огромного льва, Геракл на память об этой победе содрал с хищника его толстую шкуру, сделав её своим доспехом. Голова убитого льва – чрезвычайно крепкая и прочная служила Гераклу шлемом, который не мог разрубить ни один топор или меч. Ну, на сегодня, пожалуй, вполне достаточно вина и поучительных историй. Нам нужно выспаться как следует, ведь завтра к полудню мы уже будем в Фивах Семивратных!