Потомок Геракла

Шалагин Роман

– Да, какая от него польза!? У Птолемея нет ничего – ни денег, ни войска, ни авторитета среди земляков! – презрительно скривил лицо Александр.

– Вот видишь, каких союзничков ты заводишь себе в ущерб! – Главр окончательно вошёл в раж учителя-наставника. – Пусть Алорит без задержки отправляется тайком в Пиерию и переманивает на свою сторону местную знать и подготавливает её к переходу на твою сторону.

– Это ещё зачем? – нахмурился Александр.

– Птолемей хоть и отдал тебе всю Пиерию, но прав он на неё не имеет никаких, даже обладая статусом царского зятя, – продолжал вразумлять неразумного тирана Главр. – Македонский царь умрёт, но без боя не отдаст ни пригоршни

своей земли! Знать Пиерии, хоть и мечтает избавиться от власти Аргеадов, но это не означает, что пиерийские архонты распахнут тебе свои объятия! Ты должен сделать всё возможное, чтобы избежать большой войны!

На следующий же день Феры покинул Алорит. К величайшему его разочарованию тиран Александр приказал Птолемею инкогнито пробираться в южные провинции Македонии. Там Алориту предстояло щедрыми посулами привлечь на сторону свою как можно больше сторонников союза с ферским тираном.

Птолемею совсем не нравилась затея Александра, но перечить тирану он благоразумно не стал, опасаясь взрывного гнева тирана, падкого на изощренные расправы. Алорит решил отсидеться в безопасном месте, выждав дальнейшего развития ситуации. Вести переговоры с архонтами Пиерии и представителями её знатных родов Птолемей намеревался лишь в случае военных и политических успехов ферского тирана.

Когда из Беотии в Феры явились отряды тяжёлых пехотинцев и специалисты по изготовлению осадной техники, македонский царь уже надёжным щитом прикрыл свои южные рубежи. Всё, что смог в сложившейся ситуации предпринять ферский тиран, так это отнять у Алевадов несколько поселений и небольших городков, удаленных от Лариссы.

Вмешательство во внутренние распри царской македонской семьи с целью лёгкой наживы принесло неудачи не только Александру Ферскому. Полководческое фиаско постигло и Ификрата.

Грабительские рейды восточных македонских провинций вышли боком для афинского стратега. Наёмники быстро, легко и с минимальным риском заполучившие трофеи и приличную добычу, наотрез отказались от фортификационных работ, фактически саботировав осадные работы вокруг Амфиполя.

В отчаянии Ификрат сал разрабатывать план внезапного генерального приступа города, надеясь на свою отвагу и фактор неожиданности. Однако афинские наймиты и тут проявили свой норов. Они категорически отказались участвовать в штурме, нагло потребовав от своего стратега совершить ещё парочку набегов на восточное македонское порубежье.

Поскольку штурм и эффективная осада стали невозможными, а измором взять Амфиполь не представлялось вероятным, обескураженный Ификрат на исходе осени покинул берега Стримона. По возвращению в Афины прославленный стратег подвергся всеобщим нападкам и порицанию.

На первом же народном собрании Ификрата лишили почётной должности стратега. Лишь прежние полководческие заслуги спасли предводителя амфипольской осады от уплаты солидного денежного штрафа и унизительной процедуры остракизма – лишения гражданских прав с последующим пожизненным изгнанием из пределов родного полиса.

Часть вторая. Фиванский заложник.

В Фивах Филипп стал греком. С врожденным ему умом, он совершено отбросил от себя недоступность знатного человека, чтобы приобрести всё, чему только можно было научиться у греков.

Э. Курциус

Глава I. Знакомство с Элладой.

I

От окрестностей

Лариссы беотийское войско прямиком двинулось к верховьям реки Энипей²⁹. За два дневных перехода отряд Пелопида достиг Фарсала – самого крупного города южной части Фессалии. От Фарсала фиванский полководец повёл своих людей и македонских заложников к берегам залива Малиакос.

Всю дорогу Филипп находился в непосредственной близости от Пелопида. Этим фиванский военачальник подчёркивал, что македонский царевич является не заложником, а почётным гостем. Пелопид постоянно ловил на себе потаенные взгляды македонского царевича, бросаемые украдкой.

Во взглядах этих сквозило любопытство, прикованное к доспехам военачальника, его оружию, фессалийскому породистому жеребцу. В то же время само поведение Филиппа, его поза и осанка, жесты и выражение глаз говорили о глубочайшей затаенной обиде и внутреннем чувстве оскорбленного достоинства.

На исходе второй недели путешествия воинство Пелопида достигло границ Фокиды³⁰, от её владений до Фив оставалось около шести дней пути. Близ города Элатея дабы переменить враждебный настрой македонского царевича Пелопид решился на откровенный разговор с ним.

Юный царевич нравился фиванскому стратегу. Пелопиду импонировал внутренний стержень Филиппа, его понятия о чести, мужестве, долге, справедливости. Своими повадками и мировоззрением юноша напоминал Пелопиду самого себя в период ранней молодости.

– Дозволь, Филипп, поговорить с тобой, как мужчина с мужчиной и как воин с равным ему по доблести и благородству воином, – с такой заранее заготовленной беспроигрышной фразы начал разговор по душам фиванский полководец.

Македонский царевич, сидевший в одиночестве у пылающего костра, соблюдая общепринятые законы гостеприимства и воинского этикета, поприветствовал Пелопида, предложив ему место у очага и разделить с ним скромную трапезу.

– Мы с тобой – мужи военные, а потому не станем ходить вокруг да около, как делают это политики и ораторы, – произнёс фиванец, угощаясь хлебной лепёшкой, протянутой ему македонским юношей. – Хочу спросить тебя прямо и получить на вопрос свой честный ответ. Чем-то я обидел тебя или, быть может, нанёс оскорбление?

– Мне нечем и не в чем упрекнуть тебя, благородный и досточтимый Пелопид, – тихо отозвался Филипп. – Ко мне и моим товарищам относятся почтительно и с надлежащим уважением…

– И всё же в облике твоём и во взглядах читаю я большую обиду, – настаивал на своём фиванец.

– Хорошо, – голос Филиппа неожиданно обрёл твёрдость и звонкость, – я отвечу честно на честно заданный вопрос. Я с малых лет безмерно уважал эллинов, считая их носителями высокой культуры, глубочайших знаний и воинской славы! Я более всего любил рассказы о героях Эллады, богах греческих и военачальниках! Я – македонец истинный самыми великими героями почитал спартанского царя Леонида, своего предка – Геракла, греческих стратегов Мильтиада и Фемистокла³¹, Алкивиада и Лисандра³²! Я никогда прежде не встречал беотийцев и жителей Фив, но безмерно уважал и восхищался твоим земляком Эпаминондом, что сокрушил непобедимых спартанцев! И вот, когда моя родная Македония, истекая кровью, вступила в решающую схватку со своими врагами, Беотия твоими руками нанесла подлый удар брату моему в спину! Почему!? Зачем и за что!? Никогда прежде Македония и Беотия не воевали между собой! Зачем заступаться за подлого и никчёмного тирана Фер – душегуба и убийцу собственных родственников!?