Потомок Геракла
Шрифт:
– Этот яд не имеет вкуса и запаха, – презрительно возмутилась дерзким шёпотом Эвридика. – Достаточно одной щепотки и моя презренная доченька никогда не проснётся! Твои опасения и страхи напрасны!
– Я говорю не о страхе, – усмехнулся Аполлофан, намекающее и многозначительно подмигнув, – а о трудностях осуществления твоего плана. Как тебе известно, всякое трудное дело, связанное с немалыми рисками, требует достойной оплаты.
– Ах, вот ты о чём! – от возмущения царица едва не перешла на крик. Она злобно швырнула гвардейцу-надзирателю кошелёк с монетами, а следом во второй раз вручила мешочек с ядом. – Это последнее серебро, что было у меня. Твоя ненасытная алчность и жадность разорили меня в конец!
– Я ежедневно рискую своей головой, выполняя для тебя поручения и передавая тебе послания от беглеца Птолемея, – доходчиво объяснил свою меркантильную позицию Аполлофан, старательно пряча мешочек с отравой и кошелёк с серебром. – Всякий смертельный риск должен достойно оплачиваться, моя царица!
– Я же обещала тебе, помимо платы серебром, что назначу тебя главным полководцем всех войск в Македонии! – возмутилась Эвридика почти в полный голос.
– Обещания имеют свойства забываться или не исполняться по различным причинам, – с назидательно и с важным видом изрёк Аполлофан. – Ощущая тяжесть серебра в своём кармане, я знаю за что рискую. А вот обещания будут слабым утешением, когда меня за связь с тобой и Птолемеем приговорят к побитию камнями или поднимут на копья! На этот раз я исполню твою просьбу, царица, но чем ты будешь расплачиваться в следующий раз? Учти, что обещания, клятвы и всякого рода щедрые увещевания меня мало интересуют, даже если они сулят мне в будущем неслыханные богатства!
– Чем же я могу расплатиться с тобой, алчный скопидом!? – Эвридика не сдержала своих эмоций, перейдя с раздражённого шёпота на крик. – Я сижу в этой тесной, холодной и сырой комнате с единственным крошечным окном, что прорублено под самым потолком! Я сплю на соломенном матрасе, и даже посуду мне не оставляют! Вот если бы я могла выйти отсюда ненадолго…
– Об этом не может быть и речи! – категорично отрезал Аполлофан.
– Тогда чем мне платить тебе, проклятый мытарь!?
– Остатками своей былой красоты, ненасытной похотью, лаской и податливостью, – без какого-либо притворства или намёка на шутку прямолинейно заявил главный тюремщик.
Эвридика от ярости, возмущения и неслыханной дерзости зарычала точь-в-точь как пантера. Она хотела броситься на Аполлофана с кулаками. Сдержать свой порыв ей удалось лишь в самый последний момент.
– Понимаешь ли ты, червь презренный, с кем ты говоришь и что мне предлагаешь!
– Я говорю с заключенной в темницу преступницей, опозорившей память покойного царя Аминты постыдным прелюбодеянием с собственным зятем! – Аполлофан тоже перешёл на рычащий тембр. – Царь Александр пока пощадил тебя лишь потому, что ты его родная мать. Я легко и безопасно для себя могу сделать так, что царственный сын твой передумает и прикажет казнить тебя самой лютой и позорной смертью!
– А я могу рассказать Александру о том, как ты служишь мне и выполняешь поручения Алорита – самого главного и опасного преступника царства Македонского! – Эвридика с прежней яростью пантеры не только защищалась, но и пыталась атаковать.
– Тебе не поверят, я об этом сумею позаботиться, – Аполлофан зловеще оскалил свои хищные кривые зубы, очень похожие на клыки. – А вздумаешь играть со мной в обман или донести на меня, то сначала лишишься своего языка, а потом и жизни. У меня есть много надёжных людей, которые с большим удовольствием и знанием ремесла вырвут тебе язык раскаленными клещами, а потом придушат тебя кишками дикого яка!
– Не будем ссориться по пустякам, – Перепуганная Эвридика мгновенно превратилась из пантеры в домашнюю кошку. Царица воочию убедилась в том, что её собеседник говорит чистую правду без каких-либо преувеличений. – Обещаю, что до следующего раза я найду способ и возможность расплатиться с тобой за оказанные услуги…
– Вот и договорились, – торжествующе хохотнул Аполлофан. – Поскольку ты – не колдунья и не умеешь из воздуха извлекать серебряные монеты, то всё равно будешь расплачиваться своим телом. Тебе ещё повезло, что оно сохранило остатки привлекательности и способностью привлекать внимание мужчин. Я пришлю к тебе пару служанок, чтобы они помогли привести себя в порядок. Я также прикажу, чтобы тебе принесли бочонок с водой для мытья. Прости, царица, но выглядишь ты и скверно, как свинарка, да и пахнешь точно также!
– Я найду деньги! – злобно буркнула Эвридика. В голосе её сквозили слёзы отчаяния, безысходности и горькой обиды.
– До скорой встречи, моя царица, – хохоча покинул темницу Аполлофан, игриво бросив напоследок уничижительную фразу: – До скорой, очень близкой и страстной встречи Дикая Эвридика!
Надзиратель вышел, надёжно затворив за собой дверь, а вдовствующая царица со стоном отчаяния и проклятиями рухнула на свой соломенный матрас, кишащий насекомыми-паразитами.
III
Казалось бы, что из всех участников недавно завершившейся войны, самым довольным и получившим наибольшие дивиденды являлся ферский тиран. Однако Александр пребывал в состоянии глубочайшего разочарования и неудовлетворения своих алчных амбиций.
Дело в том, что на долгожданную военную помощь Беотийского союза тиран мог рассчитывать только после того, как строго оговоренное число фессалийских всадников, а также караванов с зерном, вином и продовольствием прибудет в Фивы. Кроме того, в столицу союза Александру надлежало выслать двадцать знатных заложников.
Лишь в случае исполнения тираном всех своих обязательств в полном объёме беотийцы отправляли в Феры свои войска. Только после получения поставок от Александра союз Беотийский в дальнейшем оставался непоколебимыми гарантом соблюдения мирных отношений между Ферами и Македонией.
– А ты думал, что Пелопид сразу же предоставит тебе своё победоносное воинство? – нарочито укорял тирана Главр. Лишь ему – незаменимому и самому влиятельному советнику трёх поколений ферских тиранов дозволялось говорить без опаски всю правду, даже самую горькую, в лицо Александру. – Фиванцы не только знатные воины, но и превосходные торговцы, а потому никогда наперёд не дадут в долг ломаного медяка, даже под баснословные проценты!
Александру захотелось придушить своего придворного мудреца, но в речах пожилого Главра, как всегда, главенствовали здравый смысл и прописные истины большой политики.
– Что же теперь делать!? – риторически прорычал тиран. – Отдав пронырливым беотийцам часть своей конницы, пусть самой слабой и плохо экипированной, я теперь не могу взять причитающиеся мне по закону македонские земли! Хуже того, я даже Алевадов не имею возможности атаковать!
– Пока беотийцы не пришлют свои войска ни каких боевых действий ни с кем вести не будем, – уже не поучал, а настойчиво диктовал свои условия Главр. – Получим фиванскую пехоту и мастеров осадных работ подчиним своей воле столько городов и владений Алевадов, сколько сил и удачи достанет. А Алориту хватит тратить наши деньги на свои пирушки и увеселения! Довольно долго он гостит в Ферах, пора бы и пользу приносить!