Потомок Геракла
Шрифт:
Тут, в окрестностях Лариссы, да ещё в условиях войны заложники, соответствующие необходимым требованиям, могли отыскаться только среди пажеской илы. Каждый из пажей с пониманием отнёсся к предстоящей процедуре определения тридцати необходимых кандидатур.
Выбор тридцати требуемых заложников доверили жребию. Из числа добытых трофеев взяли сто восемьдесят оболов – мелких медных разменных греческих монет одинаковых по внешнему виду, форме и весу. Ровно три десятка оболов пометили крестом, а затем как следует перемешали с прочими монетами.
Все оболы, используемые для жребия, поместили в трофейный фессалийский шлем. Каждому из пажей предстояло тянуть жребий в том порядке и последовательности, в какой юный воин занимал место в иле, развёрнутой в боевом порядке.
Ещё накануне этой процедуры Филипп объявил царю, что примет участие в жеребьёвке на общих основаниях. Александр попытался отговорить младшего брата от столь серьёзного по своим последствиям шага.
– Ты носитель царской крови и представитель рода Аргеадов, а потому не обязан тянуть жребий! – увещевал Александр.
– Нет, я не изменю своё решение, – упрямо заявил Филипп, качая головой. – Весь нынешний поход против Птолемея и всю войну против фессалийцев я бок о бок сражался со своими товарищами, разделяя с ними трудности и удачу. И теперь я не воспользуюсь своим положением младшего брата царя македонского, чтобы избежать новой опасности!
– Твоё решение – есть зрелый и благородный шаг настоящего воина и сына покойного Аминты! – в восхищении похлопал юношу по плечу Архелай. – О твоём мужественном решении и благородном поступке скоро узнают все в Македонии!
В пажеской иле Филипп занимал место в первых рядах, а потому тянул жребий в числе первой полусотни. Прежде никогда царевич не задумывался о собственном везении и благоволении к своей персоне Фортуны – богини удачи. Теперь же, когда Филипп вытянул помеченную монету, ему в пору было поразмыслить на вопросами личной удачи и везения.
– Я могу силой своей царской власти отменить результаты жребия, – предложил Александр. – Я отправлю тебя в Македонию под предлогом болезни, или скажу, что ты упал с лошади и повредил спину…
– Нет, брат, – Александр обнял царя в знак признательности за его заботы и переживания, – я не прибегну к знатности своего царского рода и тем более не стану притворяться больным. Я с честью и достоинством, присущей роду Аргеадов, приму выпавший мне жребий.
– Иного ответа я и не ожидал от тебя, – печально улыбнулся Александр. – Раз так распорядились боги, значит, придётся тебе отправляться в Фивы… Но, клянусь древними богами македонскими, что вызволю тебя при первой же возможности! Сейчас начинается осень, а уже следующей весной ты обязательно возвратишься на родину!
– Я не подведу тебя, царь! – торжественно пообещал Филипп. – Я не запятнаю чести нашей родовой и не опозорю своё царское достоинство низкими поступками и постыдными делами! Надлежащим образом я перенесу все невзгоды и тяжести, уготованной мне доли заложника! Тебе же хочу дать совет: остерегайся Птолемея! Своим нынешним бедственным положением мы обязаны его коварству и изощренной хитрости.
Следующим утром тридцать македонских юношей во главе с царевичем Филиппом в назначенный час явились в лагерь фиванцев. Пелопид лично вышел навстречу прибывшим. Беотийского стратега весьма изумил тот факт, что в числе заложников оказался юный Филипп, с которым он познакомился во время переговоров.
– Признаюсь, я удивлён тому обстоятельству, что царь Александр включил в число заложников своего брата, – вполне миролюбиво и дружелюбно произнёс Пелопид.
– Все македонцы, стоящие тут, попали число избранных по воле богов, определивших исход жребия, – на греческом языке пояснил Филипп. – Я и двадцать девять моих соратников готовы следовать в Фивы. Оружия при нас, кроме кинжалов, нет. На повозке сундуки с оговоренной суммой для платы тебе и твоим воинам. Македонский царь и его войско оставили Лариссу, выступив к Темпейскому ущелью. Мой брат Александр полностью исполнил своё обещание, у армии беотийской более нет причин оставаться в Фессалии.
Глава VI. Коварство, предательство и жажда отмщения.
I
Отряды Пелопида и царя Александра, согласно договоренности, выступили из фессалийских земель практически одновременно ранним утром. Македонское войско направилось на северо-восток – к границам Пиерии, а беотийские контингенты и тридцать македонских заложников двинулись на юго-запад. Пелопиду, его воинам, а также Филиппу и его соотечественникам предстоял долгий путь в Фивы.
Очень скоро маршевые колонны, направлявшиеся в противоположные стороны, потеряли друг друга из вида. Настроение, царившее среди возвращающихся из дальнего боевого похода, также разительно контрастировало. Беотийцы сразу взяли максимально возможный темп движения, распевая победные гимны и хвалебные оды богам.
Вытянувшиеся в длинную вереницу македонские подразделения шагали в полной тишине, сохраняя суровое и гнетущее молчание. Бывалые воины, царские телохранители и простые ополченцы – все пребывали в мрачной задумчивости и угнетенном расположении духа. На полях сражений доблестные и горделивые македонцы не были побеждены, но итог войны для них оказался плачевным и до боли обидным.
Условия мирного договора, заключенного при посредничестве фиванской стороны, слишком походили на поражение. Птолемей Алорит, что нанёс роду Аргеадов тягчайшее оскорбление, не только избежал расправы, но и приобрёл влиятельных покровителей.
Знать южных провинций Македонии бурлила и кипела от негодования по поводу того, что их земли подверглись разорению во время кампании против Птолемея. Теперь же, когда Алорит отдал ферскому тирану Пиерию в качестве оплаты за военную помощь, знатные южане и вовсе были готовы взяться а оружие.