Потомок седьмой тысячи
Шрифт:
Польщенный словами богатой и красивой наследницы, Грязнов сказал ей:
— Это было бы совсем нетрудно — заполучить такого человека. Необходимо ваше решение.
Она с удивлением, и вроде бы задумываясь, посмотрела на него:
— А вы могли бы мне помочь решиться? — с вызовом спросила она.
— Быть рядом с вами, — мечта, недоступная обычному человеку. Обычный человек даже не осмелится подумать, чтобы помочь вам составить решение.
— Вы — не обычный, Алексей Флегонтович, — сказала Анна Ивановна, тонко усмехаясь. — Однако не лишне держать в памяти примеры, бывшие с другими. Печальные примеры… Римский-Корсаков,
— Мне бы не лишиться вашего доверия. Все остальное не имеет для меня цены, — любезно сказал Грязнов.
Дунаева поблагодарила его улыбкой.
— Я подумаю о вашем предложении, — прощаясь, сказала она.
Разговор состоялся шутливый, но нет-нет да и приходило в голову: если бы судьба связала его с Дунаевой и он стал владельцем собственного крупного предприятия, с какой бы охотой вкладывал он в него все свое умение и талант. Не скажешь, конечно, что сейчас он не отдает всего себя: он любит свое дело и как инженер и директор много сделал для фабрики; по примеру мастеровых, заявивших в пятом году Карзинкину: «Рабочие своим трудом откупили у вас фабрику, она уже принадлежит им», он мог бы повторить то же самое владельцу: «Я своим многолетним трудом и стараниями откупил у вас фабрику…» Он умел работать в полную силу. И все-таки будь он владельцем собственного предприятия, у него нашлись бы такие силы, такая сноровка, которые он пока с трудом представляет и сам. Нашлись бы! «Ах, Анна Ивановна, Анна Ивановна, — с сожалением сказал он себе, — если бы вы были в те годы, когда мне казалось, что женатый человек значительно солиднее выглядит в обществе, и больше для этого была заведена семья…»
Антип все что-то еще бубнил о спекулянтах, мешал Грязнову сосредоточиться на приятных мыслях.
— Сдается, братец, ты забыл, куда мы едем, — сказал Грязнов, намереваясь попугать кучера. — В жандармское управление!.. В то время, когда война возродила дух нации, всколыхнула волну патриотизма, ты говоришь черт знает что. Ну-ка расскажу там о твоем настроении, и быть тебе на каторге, не хуже того родственника машиниста Тюркина. Не подумал ты об этом?
— Я, господин директор, сказываю, что мне сказывали, — ответил Антип. — Оно, правда, и свое мнение имею…
— Смотри-ка лучше за дорогой. Не ровен час, задавишь кого, философ.
Проехали дамбу и мост через Которосль. При въезде на Большую линию с торговыми лавками столкнулись с возбужденно кричавшей толпой. Двое мужиков в клеенчатых фартуках, толсторожие, — видно, мясники — волокли низенького, плотного человека без пиджака, в одном жилете поверх рубашки. Лицо у человека было испуганное, красное, он дико вращал глазами, сопротивлялся. Толпа человек в тридцать шла следом, сыпала проклятиями. Ближние к толстому человеку в жилете старались толкать его в спину, орали. Антип, придержав лошадь, нагнулся с облучка, спросил проходившего господина в чиновничьем мундире, что случилось и кого волокут.
— Опять, значится, шпиена поймали, — выслушав чиновника и обернувшись к Грязнову, сообщил он, хотя Грязнов и сам слышал ответ. — Булгахтер с пивного завода «Северная Бавария». Немец. И откуда их только понабралось, шпиенов этих? — сокрушенно закончил он.
3
— Сюда, Алексей Флегонтович, пожалуйста, в креслице. Присаживайтесь, отдыхайте.
Удостоверившись, что Грязнов сел так, как было задумано, — лицом к свету, ротмистр Кулябко довольно потер руки и продолжал с проникновением в голосе:
— Вот какие дела у нас, Алексей Флегонтович. Да… Пришлите мне Фриде…
Вперил строгий взгляд в гостя, стараясь уловить малейшее изменение в лице.
Грязнов с удивлением смотрел на него — ничего не понимал.
— Что с вами, ротмистр? — спросил недоуменно.
Сам не менее обескураженный тем, что заранее приготовленные слова не произвели должного впечатления, Кулябко моргнул, сказал, смешавшись:
— Да нет, просто шутка такая. Не слышали? Пришлите мне Фриде… — И опять смотрел в лицо гостя, но, кроме разгоравшейся досады, никакого изменения.
«Что за черт, — думал ротмистр, — похоже, он и вправду ничего не понимает…»
А как все могло быть удачно. Вызывая Грязнова, он представлял, как тот, услышав «Пришлите мне Фриде», вздрогнет, растеряется, — тут ему следующий вопрос, утвердительный: «Рассказывайте все честно, дорогой Алексей Флегонтович, давно ли вы связаны с внешними врагами Отечества…»
Дальше… Дух захватывало, что могло быть дальше. Имя ротмистра Кулябко, доселе мало кому известное, раскрывшего лиц, причастных к военному шпионажу, прогремит и в столице. Повышение… Награды… И каких лиц! Кто бы подумал!..
— Вы меня оторвали от дела, чтобы сообщить эту шутку? — с вежливой язвительностью осведомился Грязнов. Теперь досада на его лице сменилась злостью. — Какая у вас нужда ко мне? Может, вы о той типографии, которую ваши молодцы не могут обнаружить? Пожалуйста… Мне, право, некогда.
Наступило неловкое молчание.
— Хорошо, — согласился Кулябко. Он принял начальственный вид. — Вам знакома Елизавета Шикоро?
Теперь он мог наслаждаться произведенным впечатлением. Умудренный жизнью, солидный человек, сидевший перед ним, покраснел, как мальчишка, в жестком до этого взгляде отразилось смятение.
— Да, — стараясь быть спокойным, подтвердил Грязнов, — я знаю эту женщину… знаком был с нею. И что из этого?
— Многое… Елизавета Васильевна Шикоро арестована по подозрению в военном шпионаже.
— Это невероятно! — вырвалось у Грязнова.
— Что — невероятно?
Грязнов вспомнил, как только что на площади тащили толстого человека с испуганным лицом — бухгалтера пивоваренного завода «Северная Бавария», припомнились и слухи о поимке в разных местах губернии немецких агентов. Шпиономанией болело все общество: от простолюдинов до высших слоев чиновничества. Чего доброго, и этот голубоглазый, с длинным, вытянутым лицом жандармский офицер посчитал его причастным к шпионажу.
— Невероятно, что вы вызвали меня по этому делу. Знакомство мое с Елизаветой Васильевной, с этой дамой, было очень короткое и, так сказать, чисто личное…
— Она другого мнения, — возразил Кулябко, и по его тону можно было понять, что он нисколько не верит Грязнову. — По словам арестованной, вы даже паспорт ее храните.
— Но позвольте!.. Что за чушь!.. Ее паспорт в гостинице…
… В вагон поезда Грязнов вошел походкой юноши, распространяя вокруг себя запах вина и одеколона. На душе было легко, приятно кружилась голова от выпитого шампанского, в ушах все еще звенели тосты. Пили за…