Потому что ты - единственный

Galit

На пятом году их знакомства с Поттером приключилось то, чего никто не планировал и не ждал, хотя предсказать это было бы несложно. Но Дамблдор был занят делами Ордена Феникса, противостоянием Волдеморту и попытками не дать Фаджу погрузить магическое сообщество головой в песок, подобно страусам, не желающим видеть опасность. (Сам Снейп никогда не мог понять людей, доверивших управление магической частью Англии этой воинствующей серости в нелепой зеленой шляпе.) Соответственно, Минерва была полностью погружена в дела школы, больше никого из членов Ордена поблизости не было (Хагрид не в счет, разумеется), поэтому присмотр за Поттером в Хогвартсе осуществлял только Снейп.

Именно он и стал свидетелем всех прелестей

этого события - переходного возраста подростка, что в исполнении такого сильного мага, как Поттер, было, прямо сказать, жутковато. Еще летом Альбус, с которым Снейп поделился своими наблюдениями, прямо предупредил профессора Зельеделия о необходимости сдерживаться «хотя бы тому, кто старше и умнее», сказав:

– Я знаю, Северус, что ты любишь придираться к Гарри, и обычно закрываю на это глаза, предоставляя вам разбираться самим. Но сейчас я попрошу тебя ограничиваться сугубо замечаниями по существу. Есть у меня одно подозрение, довольно неприятное и нуждающееся в проверке, что с мальчиком не все в порядке...
– и величественно удалился, популярно объяснив на прощание, что в случае открытого конфликта мальчик может не сдержаться, и то, что останется от Мастера Зелий, не сможет склеить даже такая искусница, как мадам Помфри.

Тогда Северус только стиснул зубы на такую детскую подначку и принципиально дал себе обещание: не менять привычек и вести себя, как прежде. Встречаясь с Поттером в доме на Гриммолд-плэйс, он просто игнорировал подростка, но не мог не признать правоты старого волшебника: хронически дурное настроение на фоне гормонального перепада (по-человечески понятного, но, тем не менее, имевшего слишком неприятные последствия), периодические срывы и потеря контроля над магией... Дурная сила перла из Поттера волнами, которые он не мог и не хотел сдерживать. И, разумеется, это должно было произойти именно в то время, когда все газеты только и вопили о сумасшествии и опасности для окружающих Золотого Мальчика...

На первом же уроке этого года Поттер вместо безобидного Умиротворяющего бальзама умудрился сварить сильнейшее Взрывное зелье, которое могло бы затмить все достижения Лонгботтома на пирохимическом поприще.

– Поттер, что это, по-вашему, такое?
– спросил Северус, желая понять только одно по лицу «преступника»: случайным ли было такое вредительство?

– Умиротворяющий бальзам, - процедил сквозь зубы мальчишка, явно приготовившись к неприятностям.

– Скажите мне, Поттер, вы читать умеете?
– изо всех сил сдерживаясь, прошелестел Мастер Зелий.

– Умею.

– Тогда прочтите, пожалуйста, третий пункт инструкции.

– «Добавить толченого лунного камня, помешать три раза против часовой стрелки, варить на слабом огне семь минут, затем добавить две капли сиропа чемерицы», - голос его становился все тише с каждым произнесенным словом.

Дело, конечно, было не только в забытой чемерице, но и в опалите, цапнутом Поттером из коробки вместо лунного камня, но такие сведения Снейп студентам сообщать не намеревался (и уж точно - пока близнецы Уизли не покинут данного учебного заведения). Опасной субстанции, меж тем, оставалось лишь остыть до комнатной температуры, и малейшей детонации хватило бы, чтобы от Хогвартса осталась только половина... но Северус успел удалить ее с помощью Scourgify. Облегченно вздохнув, он задал на дом двенадцатидюймовое сочинение о свойствах лунного камня и его использовании в зельеварении, когда буквально всей кожей ощутил накатившую на него неприязнь и обиду Поттера, демонстративно шлепнувшегося на стул и сложившего руки на груди, пока остальные сдавали образцы готовых зелий для проверки.

Неприятное чувство deja vu заставило Снейпа похолодеть: сколько раз он вот так же стоял перед Темным

Лордом, буравившим его тяжелым взглядом? Сколько раз такие же волны недовольства, электрическими разрядами пощипывающие открытые части тела, являлись предвестниками серьезного наказания? Парочки Crucio, например?

Взяв себя в руки, он провел следующее занятие, совместное для второго курса Гриффиндора и Слизерина, не давших ему ни на секунду отвлечься и рассеять внимание. По окончании урока Северус отправился в учительскую - у него было «окно» в расписании, которым он собирался воспользоваться, чтобы выпить кофе, обдумать происшествие и решить: стоит ли оповещать Дамблдора о случившемся. Чем и занимался, разглядывая дождь за окном, когда в учительскую со странным выражением лица вошла декан Гриффиндора, тоже направляясь к огромному медному кофейнику.

– Что случилось, Минерва?
– без интереса спросил Снейп.

– Мистер Поттер.
– Она хмыкнула, увидев вопросительно поднятую бровь Северуса, и объяснила: - Сейчас был у меня в кабинете: успел поскандалить с профессором Амбридж, и она прислала мне записку о его «недопустимом поведении».

– Почему меня это не удивляет?
– подчеркнул интонацией Снейп.

– Потому что ты предвзято относишься к Гарри, и сам прекрасно это знаешь, - привычно парировала МакГонагалл.
– В самом деле, Северус, все остальные преподаватели обычно хвалят мне Гарри. Он старательный, в меру ответственный ученик и почтительно относится к старшим.
– Строгим взглядом она остановила Снейпа, уже открывшего рот, чтобы возразить ей: - А твое мнение, молодой человек, мне давно известно, можешь не трудиться повторять его!
– Рефлекс, выработанный еще во времена, когда она была его профессором, заставил мужчину закрыть рот и опустить глаза. А старая кошка, довольная собой, продолжала, как ни в чем не бывало:

– Меня поразило не то, что Долорес смогла за полчаса довести Гарри до кипения, нет. Просто... за всей этой суетой из-за Того-Кого-Нельзя-Называть и роли Поттера в предстоящей борьбе, я порой забываю - какой же он еще, в сущности, ребенок, и напоминание слегка выбивает из колеи. Как сейчас, когда я ругала Гарри за ссору с Амбридж, а он смотрел на меня с типичной детской миной какие-же-все-взрослые-дураки и с серьезным видом объяснял мне, что Министерство хочет вмешаться в дела Хогвартса. Будто сам понял это не из разъяснений Гермионы Грэйнджер.

– Я тоже считаю, что мисс Грэйнджер - единственный мозг этой команды, - удалось вставить Северусу. Продолжить тему относительной разумности гриффиндорцев вообще и Поттера в частности ему не дали, костлявый палец предводительницы «львов» нацелился ему в нос:

– Не смей порочить мой факультет!
– И тут же прыснула от смеха, пояснив: - У тебя сейчас такое же выражение лица, как давеча у юного Гарри. Я сразу вспомнила, как много раз наблюдала за тобой, пока ты разговаривал с Альбусом. Ох, это - отдельное удовольствие...

И МакГонагалл ушла, забрав с собой большую кружку с кофе и оставив Снейпа кисло размышлять о том, что приятно, с одной стороны, когда его считают достаточно молодым для «детских эмоций». А с другой - жутко раздражает, когда твои коллеги являются твоими же бывшими преподавателями, помнят тебя сопливым первокурсником и не стесняются напоминать об этом.

В первое же воскресенье октября Мундунгус Флетчер оповестил членов Ордена Феникса о вскрытом им «заговоре» учеников Хогвартса, избравших Гарри Поттера своим преподавателем ЗоТИ, и Снейпа безмерно раздражала та смесь гордости и беспокойства, которая светилась в глазах МакГонагалл и Дамблдора, Билла и Молли Уизли, когда те говорили о «подрастающей смене», «будущих членах Ордена Феникса» и прочей выспренной чуши.