Потому что ты мой
Шрифт:
Нагнувшись, чтобы поставить кружку на туалетный столик, Грейс замечает серую книжицу с выдавленной на обложке литерой «Л».
– Что это? Новый журнал для записи клиентов?
– Э-э? – Ли вынимает ножницы из рукава и проводит лезвием по ткани.
Грейс жестом указывает на книжицу.
– Новый журнал для записи? Красивый.
– А, это. Нет.
Ли разбирает волосы Грейс влажными пальцами, брызгая водой на кончики.
– Вообще-то это обычный дневник.
– Вот как? Я думала, ты давно перестала его вести.
– Я и перестала, – пожимает плечами Ли. – Не до того было,
– Это дети умеют. Маленькие ищейки.
– Да, но кое-что семилетним читать не стоит.
Грейс тянет спросить: «Что именно?», но она сдерживает себя. Ей самой не хотелось бы, чтобы Лука узнал все ее мысли и тайны… особенно ту, которую нужно открыть. К тому же Ли терпеть не может, когда ей лезут в душу. Жаль, что она не может довериться, но хорошо, что вообще хоть как-то дает выход чувствам.
Ли работает быстро, ножницы так и порхают, а срезанные волосы с плеч летят на пол. После того как Ли заканчивает стричь, Грейс снимает фартук и целует ее в щечку.
– Спасибо.
Она идет обратно на кухню, выливает остатки остывшего кофе в раковину, моет руки и машет Мейсону на прощание.
– Не скучай тут, ладно?
Тот лает на нее, и она лает в ответ. Ли озабоченно кривится.
– Да ладно тебе, Ли, мы же просто играем. Мы собаки, понятно тебе?
Мейсон с улыбкой кивает Грейс. Ли нечасто становится свидетельницей их особых разговоров и того, как мальчик открывается Грейс. Для нее он капризный Мейсон. Проблемный Мейсон. Непослушный Мейсон.
Заколебавшись лишь на мгновение, Грейс машет ему снова и выскальзывает за дверь. От тайны муторно на душе. Нельзя тянуть, пусть даже это ужасно расстроит Ли.
Но сегодня не самый подходящий день.
2
Ли
Ли уходит в ванную просушить волосы. Она то включает, то выключает фен, прислушиваясь к непринужденному щебетанию Мейсона. Нет бы и с ней так разговаривать, а?
Закончив, она торопится на кухню. Опрокинутый стул Мейсона валяется на полу. Аккуратная горка ягод накренилась. Задыхаясь от паники, Ли обшаривает комнатушку взглядом.
– Мейс? Мейсон? Где ты, милый?
Ли заглядывает под стол, в шкафы, проверяет каждый угол и даже корзину для белья, в нее Мейсон до сих пор может спрятаться при желании. Роется в горах одежды, открывает и закрывает двери, а потом подбегает к кухонному окну. Вот он, стоит под деревом в саду.
Она на цыпочках выходит через заднюю дверь, стараясь не напугать мальчика, но шагах в десяти от Мейсона окликает его.
Он дергает головой.
– Тише, не то упорхнет.
– Мейсон, мы уже говорили на эту тему. Тебе нельзя выходить из дома без разрешения.
– Тсс…
Мейсон тычет пальцем себе под ноги.
– Что там? – приблизившись, спрашивает Ли.
– Птичка. Красногрудый дубоносовый кардинал, судя по оперению, хотя… – Он склоняет голову набок. – Да нет, точно кардинал.
Ли разглядывает маленькое
– Она ранена?
Мейсон поддевает птичку ногой, но та не шевелится.
– Мертва, похоже.
– Тогда не трогай ее. Птицы разносят всякую заразу.
– Но, мама, я же не собираюсь эту птицу есть, просто рассматриваю.
– Заканчивай свой завтрак. – Она смотрит на часы. – У меня скоро клиент, да и Ноа вот-вот придет.
Мейсон приседает рядом с тельцем.
– Эта птица не редкая, – бормочет он, не обращая внимания на слова матери. Встает на ноги. – Пока Ноа не пришел, хочу почитать про рождественского фрегата.
«Что еще за рождественский фрегат, черт бы его побрал?»
– Как скажешь.
Они направляются к дому.
– А ты знаешь, что рождественский фрегат не имеет с Рождеством ничего общего?
– Нет.
– А что рождественские фрегаты не имеют ничего общего с Рождеством и живут на острове в Индийском океане?
Ли качает головой.
– А что рождественский фрегат – редчайшая морская птица с острова Рождества?
К тому времени, как они заходят в дом, Мейсон с его однозадачным мозгом уже забывает о пичуге из сада.
– А что рождественский фрегат – редчайшая морская птица с острова Рождества, рядом с Австралией?
Мейсон проходит мимо Ли – на цыпочках, как всегда шаркая – и снова садится за стол. Кэрол как-то посоветовала занять Мейсона айпадом, чтобы он мог копаться в интернете и играть… Но он не из тех детей, кто воспринимает мир через ощущения: кинестетикам нравятся ткани с грубой текстурой, музыка, ароматная еда, порой даже яркие цвета и гаджеты. Ли довольно быстро поняла, что Мейсон совершенно другой: ему, наоборот, нужно меньше ощущений. Он предпочитает натуральные ткани, защищается от шума наушниками, а от яркого света – солнечными очками и не любит прикосновений. А если уж чем-то заинтересован, то чуть ли не с маниакальной одержимостью.
Она прекрасно понимала, что в отличие от нее подруги не общаются с Мейсоном изо дня в день – разве что Грейс. Дети подруг постоянно ищут новые впечатления, лезут повсюду, жаждут увидеть и исследовать все и вся, изматывая родителей неуемной энергией до такой степени, что вечером в постель те падают совершенно без сил. Вместе с тем Мейсон на редкость любознателен и в умственном плане намного превосходит сверстников, так что даже взрослым бывает трудно угнаться за его быстрым разумом.
Ли ощущает инаковость сына в общении с людьми как черту, которая отделяет ее от подруг. Сама Ли не видит в ней ничего плохого, даже ее приветствует, а вот Элис и Кэрол все время пытаются заставить их с Мейсоном вылезти из своей «норки».
Ли берет любимые энциклопедии: единственное, что осталось от матери после стольких лет. От пожелтевших страниц в липких пятнах от снэков, которые когда-то, читая, трущила Ли, веет затхлостью. Она пробегает пальцами по ломкой бумаге, и та потрескивает в ответ.
Теперь ей нравится листать почерканные маркером страницы – свидетельство попыток самообразования. Она частенько засиживалась за энциклопедиями в бесконечно скучный, вязкий летний день и в хмурое зимнее утро, когда с неба валил снег, укутывая дом белым одеялом.