Повелитель Ижоры
Шрифт:
Дверь гаража была поднята, словно кто-то уезжал отсюда в спешке.
У крыльца Ленка остановилась, и сердце у нее тоже едва не остановилось, и было отчего.
Лужайка перед домом была вытоптана множеством ног. Кто-то прошелся и по альпийской горке, за которой (как Ленка знала) трогательно ухаживала консьержка. Даже садовая скульптура, гипсовая фигурка гномика в мокасинах и халате, была расколота надвое, будто специально. Будто напоказ.
Ленка потрогала газовый пистолет в кармане куртки. Прислушалась: тихо. Поднялась на крыльцо.
Дверь открылась беззвучно, и Ленка вошла в
Лампы здесь не горели. Мертвые панорамные экраны казались окнами в ночь. Когда глаза привыкли к темноте, Ленка увидела то, что так боялась увидеть: разбитые корпуса генераторов, свернутые излучатели, вырванные вместе с проводами аппаратные блоки. Все было испорчено и покорежено, и даже силовой щиток был разворочен, будто по нему долго били бейсбольной битой.
Но Джека здесь не было.
Она достала спикер и вызвала его номер. Как и следовало ожидать, никто не отвечал.
Ленка чуть слышно шмыгнула носом. Огляделась еще. Нагнулась и вытащила из треснувшего дисковода сияющий ярче радуги пластиковый диск. Черным маркером на нем было написано: «Rewinder». «W» в середине слова было похоже на черную молнию.
Диск треснул пополам.
Стараясь не оставлять следов, она покинула дом, забралась в «остин» и рванула машину с места. Едва не оторвала глушитель на ухабе (ямы в асфальте с прошлого раза только углубились). Чужие дома и домишки под черепичными крышами один за другим оставались позади, мельчали и удалялись в зеркале заднего вида, пока не пропали совсем.
Выехав на трассу, Ленка остановилась на обочине и опустила голову на руки.
Все было ясно. Непонятно было только, что делать дальше.
– Да ты не стесняйся, – сказал Филипп Нику. – Ты на них вообще не смотри.
Они только что прошли мимо ресторана, откуда доносились песни и вкусные запахи (страшно захотелось жрать), мимо крепостной стены, а потом через широкую площадь, где громоздилось какое-то правительственное здание с флагом, и дальше, по улице со старинным смешным названием [28] , прямиком к вокзалу.
28
«Людогоща(я)» – улица в Великом Новгороде.
На них оглядывались.
В кожаных штанах, скрепленных вместо швов шнуровкой, и в грязной куртке Ники смотрелся законченным оборванцем, да еще и с разбитым носом. Фил заставил его снова снять эту куртку и обвязать вокруг пояса, хоть тот и протестовал, – и теперь Ники стал похож то ли на альтернативного музыканта, то ли на подозрительно молодого мотоциклиста. Не хватало только татуировок.
Сам Филипп выглядел не лучше. Загорелая грудь виднелась под холщовой рубашкой, волосы так и не удалось причесать.
Один только Ник смотрел на него с восхищением.
– До Питера ходят поезд и автобус, – сказал ему Фил. – Я знаю, мы на экскурсию ездили.
– А мы – на машине, – откликнулся Ники.
– Да уж конечно. На чем же еще.
Они прошли еще немного, озираясь по сторонам. Все же это был очень непривычный мир, непривычный и многолюдный. К тому же этот злосчастный город (как казалось Филу) был доверху наполнен самыми мерзкими запахами: бензиновым выхлопом и отвратительной химией, будто все жители, как один, вздумали травить клопов. Из раскрытых дверей магазинов вдобавок тянуло гнилью и спиртом.
– Вот, смотри, – Фил остановился возле одной витрины.
– Ну, «Техномир», – прочитал Ник. – И что?
Фил вытащил свой спикер «эппл».
– Продадим… или обменяем с доплатой. Он дорогой, хоть и разряженный. Спасибо папе твоему. На билеты должно хватить.
– Фил… – Ник даже остановился. – Слушай, Фил… не надо продавать спикер. Смотри…
Он сорвал с пояса свою кошмарную кожаную куртку. Зачем-то встряхнул. Оказывается, в древней одежде было подобие кармана: Ник запустил туда руку и извлек на свет что-то блестящее, желтое – вытащил и сразу же сжал в кулаке.
– Золото, – выдохнул Фил. – Ты успел забрать монеты? Какой ты все-таки… умный… А сколько там?
– Четыре штуки, и все разные. Граммов на сто.
– Это же просто до черта, – обрадовался Фил. – А как ты думаешь, сколько теперь стоит антикварное золото?
В полутемном магазине светились одни лишь прилавки с дешевым поддельным «картье». Охранник тронулся было с места, но как будто разглядел что-то в глазах у вошедших – и, подумав, остановился.
Фил подошел к стойке.
Продавец метнул быстрый взгляд в полуоткрытую ладонь, и брови его поползли вверх. Он поморгал, потом состроил мечтательную рожу и показал глазами куда-то вверх и вбок. Глазок камеры поблескивал под потолком, и Филу не нужно было ничего объяснять. «На перерыв, – сообщил приказчик кому-то, кого не было видно. – Пригляди здесь».
Они продолжили разговор во дворе за магазином, где росли пыльные кусты сирени и стояла скамеечка – как раз для таких случаев, – решил Филипп. Некоторых странностей в одежде собеседников торгаш старательно не замечал. Он готов был заплатить за товар прямо сейчас и все пытался выведать, нет ли еще, – но Фил боялся откровенничать.
– Монетка арабская, – со знанием дела заявил торговец. – Век десятый или одиннадцатый. С раскопок, так? Под гостиным двором до сих пор роются. Да ладно, мы здесь не любопытные. Не хотите говорить, не надо… Я же вижу, вы ребята непростые…
Специально для непростых ребят он вытащил из кармана толстую пачку денег (Фил удивился) и отсчитал сколько положено. Цена, скорей всего, была грабительской, но торговаться всерьез было некогда.
– Вот и славно, – подмигнул торговец, прощаясь. – Всплывут еще артефакты – не стесняйтесь, заходите.
Маленький вишневый автомобиль с черной крышей притормозил на стоянке возле супермаркета. Девушка в бейсболке хлопнула дверцей и, не оглядываясь, прошла, если не пробежала, по горячему асфальту между разноцветных сияющих свежевымытых машин, мимо брошенных пустых тележек ко входу. Стеклянные ворота бесшумно расползлись перед ней в стороны и, выждав, съехались снова. Грузчик в синем комбинезоне проводил девушку масляным взглядом, почесал под мышкой.