Повелитель кошек
Шрифт:
– Этот Маргулис просто извращенец, - сказал я, разглядывая картину, на которой красовалась пышная белая задница в целлюлитных ямочках, окруженная венком из черных роз.
– Что тут ему могло понравиться? Мазня, как Бог свят, мазня. Ты заметила, сколько тут этюдов с голыми мужиками?
– С самого начала, - призналась Вероника.
– Наш художник по-моему мужеложством балуется.
– Вот только эта картина, - я опять подошел к пейзажу на стене, - будто другой человек писал. Действительно здорово. Правильно говорят, что даже самый бездарный
– Мы что, действительно купим у него картину?
– шепнула Вероника.
– Ни в коем случае. Скажем, что нам нужно время подумать, назначим новое рандеву. Эти картины только в привокзальном сортире вешать.
Данилов вернулся минут через десять и уже в подпитии. Нам было предложено спуститься вниз, и хозяин заботливо сервировал для нас на ящике угощение и закуску - полбулки черного хлеба, нарезанную ломтями дешевую колбасу и селедку в шкуре. Я заметил, как брезгливо сморщилась Вероника.
– Как вы про меня узнали?
– спросил Данилов, разливая "Ржаную" в маленькие рюмки для нас и в граненый стакан - себе.
– Маргулис порекомендовал, - сказал я.
– Он очень высоко ценит ваше творчество.
– Я так и подумал, - Данилов выплеснул полстакана водяры в свою глотку, занюхал кусочком колбасы и посмотрел на меня посоловевшим взглядом.
– Он тоже приценивался к картине, которую вы хотите купить.
– Чего же не продали?
– Не хотел, вот и не продал.
– Странный вы человек, Ян Васильевич, - сказал я, пригубив водку.
– Всегда считал, что художники мечтают о таких покупателях, как Александр Михайлович.
– Художники мечтают о свободе творчества, - заявил Данилов и разлил остатки водки. Вероника встревожено посмотрела на меня. Я сделал успокаивающий жест - мол, все под контролем.
– Знаешь, что я думаю?
– спросил Данилов, жахнув очередную порцию.
– Вас Маргулис послал. Не уймется никак, жид пархатый.
– Ошибаетесь, Ян Васильевич, - ответил я.
– Это была инициатива Вероники Михайловны, которая слышала о вас только хорошее. В том числе и от Маргулиса. Так что не стоит приумножать число сущностей без необходимости. Слышали о бритве Оккама?
– Чего?
– Данилов скривился.
– Короче, вот мое слово. Пейзаж не продается. Или берете то, что я продаю, или до свиданья. Провожать не буду.
– И все-таки, почему вы не хотите продать пейзаж? Вы же можете новый написать, не так ли? Или у вас уже есть покупатель?
– А вот это, уважаемые, не ваше дело, - Данилов засопел, сорвал пробку с новой бутылки.
– Это мои дела.
– Понимаю. А если мы заплатим больше?
– Больше - это сколько?
– Десять тысяч долларов, - сказала Вероника.
– Это ооочень много!
–
– А если есть?
– Все верно, вы на Маргулиса шестерите, - вздохнул Данилов.
– Теперь ясно. Все, базар окончен. Идите с богом, люди добрые. Картина не продается.
– Послушай, Васильич, - я решил отойти от дипломатических политесов, - давай по-человечески поговорим. Я тебе честно говорю, Маргулис тут не при чем. Просто интересно, чего ты так за эту картину уцепился. Картина как картина, пейзажик-натюрмортик, типа утро в еловом лесу, только медведи по делам отлучились. Банально, стандартно, хоть и талантливо. Но Веронике Михайловне нравится, а она привыкла получать от жизни все, чего хочет. Да и тебе деньги не помешают. Или кто-то тебе больше посулил, а?
– Кто-то?
– Данилов наполнил свой стакан на три четверти.
– Ваш кореш Маргулис мне за картину всего тысячу пятьсот баксов предложил, жлоб. А там только затрат на три штуки минимумэ.
– А Завратный сколько пообещал?
– решился я.
В следующее мгновение я едва не погиб. Данилов внезапно взревел, как разъяренный медведь, и бросился на меня, держа бутылку за горлышко. Дай Бог здоровья тому отставному морпеху, который в свое время выучил меня в Мурманске приемам самозащиты! Я уклонился от удара, который неминуемо разбил бы мне голову, и очень удачно провел апперкот в подбородок художника. Данилов устоял на ногах, но бутылку выронил. Мгновение мы смотрели друг на друга разъяренными взглядами, а Вероника истошно вопила: потом Данилов с какой-то непонятной растерянностью глянул на меня, вытер выступившую на губах кровь и бросился к лестнице, ведущей наверх, в студию. Я побежал за ним. Последнее, что я увидел - это фигура Данилова с раскинутыми в стороны руками, он будто пытался закрыть собой странную картину, которой так дорожил. Я метнулся к нему, и тут почувствовал, что теряю равновесие. В ушах раздался испуганный крик Вероники, потом полыхнул ослепительный свет, и больше я ничего не помню.
Глава вторая
Не спрашивай, почему судьба привела туда,
где ты паче ожидания оказался
– спроси, что ты можешь сделать там,
куда она тебя привела
Черная книга Азарра
– Двенадцать Вечных, он открыл глаза!
Голос был женский, взволнованный и очень приятный. А потом я увидел лицо. Совсем юная девушка. Темные глаза смотрели на меня с тревогой и радостью.
– Эрил!
– позвала девушка.
– Эрил!
– Эрил?
– повторил я. У меня снова появилось ощущение кошмара.
– Он может говорить, - справа от меня возникла фигура с горящим факелом.
– Он вспомнил свое имя. Это хорошо. Возблагодари Вечных, Бреа, твой брат вернулся к нам из объятий Тьмы.
– Ах!
– Девушка вздохнула и взяла меня за руку, губы у нее задрожали. Казалось, она вот-вот заплачет.
– Как ты нас напугал, Эрил!