Повелитель тлена
Шрифт:
То ли от ужаса, то ли от осознания того, что стала собственностью настоящего монстра, причём почти добровольно, перед глазами всё поплыло. Нахлынула слабость, и меня замутило. Не сразу пришло осознание, что причиной внезапной тошноты стало пропитавшее подвал зловоние. Мало того что воздух здесь спёртый, холодно и сыро, так ещё и гнилью несёт. Словно где-то запрятали мешок порченной картошки.
Ноги предательски подкосились, и я предусмотрительно опёрлась ладонью о стол. Замерла, не зная, как поступить. Спасаться бегством самой, пока ещё не поздно, и искать помощи у Мара? Но где
Постепенно глаза привыкли к полумраку, и я различила выражение отчаянья на лице незнакомца. У него были острые скулы, кажется, дотронься и поранишься, впалые щёки. Да ещё и эта пепельно-белая кожа, словно иссохший пергамент… Запросто сойдёт за покойника. Если бы не глаза, горевшие, точно раскалённые угли.
Должно быть, бедолага находился здесь давно: некогда добротная одежда успела изветшать, превратившись в лохмотья. Рубашка была застёгнута на немногочисленные уцелевшие пуговицы, одна манжета вообще оторвана, на рукаве прореха. Штаны тоже представляли собой жалкое зрелище.
— Помоги мне, — жалобно прошептал он и просунул сквозь проржавевшие прутья руку, пытаясь до меня дотянуться. Но скрюченные пальцы лишь сжали воздух. Нас разделяли пара метров и стол, от которого я никак не могла заставить себя оторваться.
Несуразно смотрелись на тонких высохших пальцах два массивных перстня. Как они ещё с них не сваливались.
— Господи, что он с тобой сделал? — Я никогда не была набожной, но сейчас лихорадочно перебирала в уме молитвы. Даже перекреститься успела, хоть это едва ли могло что-либо изменить.
Остервенело сжав тонкие прутья, пленник заскулил:
— Подойди ближе, я не могу до тебя дотянуться. — Снова просунул руки через решётку и принялся отчаянно сжимать и разжимать пальцы с обломанными пожелтевшими ногтями. Но сколько ни пытался, всё равно был не в силах до меня дотронуться. — Я так голоден. Ну же, подойди!
После такого заявления, произнесённого повелительно-приказным тоном, жалости в сердце заметно поубавилось. Её вытеснил страх и паническое желание скрыться. Я вдруг осознала, что сумасшедший мечтает не о яичнице с ветчиной, не о капустном пироге или паштете, а о чём-то совсем другом. Например, о дуре-пришлой, не сумевшей обуздать своё любопытство.
Как бы мне сейчас хотелось оказаться на свежем воздухе! Далеко-далеко от этого проклятого места! От безумца высшего и его не менее безумного пленника. Который уже вовсю втягивал носом воздух, принюхивался, точно собака, и не переставал повторять, как ему нравится мой запах.
Запах моего страха.
Казалось бы, чего тут сложного: развернуться и убежать. Но в какой-то момент поняла, что моё собственное тело меня не слушается. В комнате вдруг стало заметно светлее: это руны или что-то, очень на них похожее, засверкали на полу, словно по каменным прожилкам заструился огонь.
Незнакомец продолжал бормотать, пожирая меня, хвала небесам, пока ещё только взглядом, и при этом предвкушающе повизгивал, едва не хлопая в ладоши, а я, не способная бороться с самой собой, как кролик к удаву медленно приближалась к его клетке.
Ещё немного, и он сможет меня коснуться. От осознания этого внутри всё леденело от ужаса, зато пленник весь аж светился от предвкушения и восторга. На радостях, что сейчас полакомится эмоциями глупенькой Ивы, даже пару раз подпрыгнул на месте. От резкого движенья рубашка его, вернее, то, что от неё оставалось, распахнулась. Не будь моя воля скованна, я бы завопила как резаная. Грудь безумца была вскрыта, и в том месте, где, по идее, должно было находиться сердце, монотонно шипя, работал какой-то механизм.
Не успела прочувствовать все грани нахлынувшего на меня ужаса, как ледяные пальцы до боли сжали запястье, и мир перед глазами закружился, словно стёклышки в калейдоскопе.
Никогда бы не подумала, что разлепить веки — это так сложно. Такое ощущение, что мне глаза заклеили скотчем, и, наверное, было бы проще снова провалиться в спасительный сон, спрятаться в нём от приключившегося со мной кошмара, но слух уловил нетерпеливое покашливание и какую-то приглушённую возню.
Святые небеса, вдруг это тот страшный тип всё-таки меня сцапал?!
Сонливое состояние как рукой сняло. Подскочив на месте, вжалась в подушку, одеяло натянула повыше, до самого подбородка, и испуганно воззрилась на Грэйва, устроившегося подле меня в кресле.
— Неужели? Спящая красавица наконец изволила проснуться, — и столько яда в голосе. Как ещё сам им не траванулся.
— Долго я спала? — спросила тревожно, в панике представляя, что он сейчас со мной сделает. Хорошо, если просто наорёт, я в ответ даже не пикну. А если что похуже придумает?
Господи, Ива, и угораздило же тебя туда сунуться!
— Почти сутки, — закинув ногу на ногу и сцепив перед собой пальцы, ледяным тоном проинформировал меня Грэйв. — Вас чуть не опустошили. — Не сдержавшись, едко добавил: — Хотя, наверное, мне не стоило так торопиться спасать вас и позволить Грэгу закончить начатое.
— Грэгу?
— Лорду Вэлмеру. Из-за вас пришлось действовать быстро и упокоить его душу навеки вечные, — с лёгкой патетикой в голосе резюмировал маг, а потом, подавшись вперёд, сверля меня недовольным взглядом, заявил: — Теперь придётся искать новый экземпляр для исследований и начинать всё с начала. А это, поверьте, не так уж просто. Ещё сложнее выкрасть труп с кладбища и незаметно доставить его сюда.
— Вы воскрешаете мертвецов… Но это же святотатство, — опешив от таких откровений, только и сумела выдавить из себя.
— Я не религиозный человек, мисс Фелтон, — невозмутимо возразил его светлость. — И нет, я их не воскрешаю, а лишь на время возвращаю к некоему подобию существования. Чтобы испытывать своё устройство.
— Та штуковина вместо сердца…
Маг кивнул.
Сколь бы ни было ужасно его признание, окаянное любопытство и на сей раз взяло верх над благоразумием. Я пододвинулась поближе к высшему и вкрадчиво поинтересовалась, надеясь, что приступ откровения у него ещё не прошёл, и со мной поделятся интересной информацией: