Повелитель Вселенной
Шрифт:
— Я буду говорить так, как нравится мне. Я перестала бояться Тэб-Тэнгри. Ты его отец, и тебе следовало бы сказать ему то, что боятся говорить другие. Скажи ему, чтобы он снял заклятье с Тэмуджина, пока это заклятье не обратилось против него самого. Скажи ему, чтобы сдерживался. Если ты обуздаешь его, то и других твоих сыновей будет легко приструнить.
— Сказать этого я ему не могу, Оэлун.
— Тогда, наверно, пора его выпороть так же, как ты это делал когда-то.
Мунлик вытянул руку.
— Ты, видимо, не боишься его,
— Собственного отца? — хрипло спросила она. — Жену своего отца? Можешь ли ты в это поверить и не иметь мужества поговорить с ним? Что ты за человек?
— Оэлун…
— Но я знаю, что ты за человек. — Она говорила с усилием. — Может, ты и боишься его, но все же подумываешь, какую выгоду ты получишь с его помощью. Я тебя всегда видела насквозь. Когда мы были отверженными, ты жалел нас, но почти не помогал. Когда Тэмуджин расстался со своим андой, ты остался с Джамухой и перешел к нам только тогда, когда увидел, что мой сын сильнее. Тэмуджин захотел, чтобы мы поженились, и я согласилась, зная, что этим он обеспечивает твою верность. Ты был неплохим мужем, и твой совет спас жизнь Тэмуджину, но ты всегда был из тех, кто держит нос по ветру. Теперь ты думаешь, что больше выгадаешь, потакая Тэб-Тэнгри.
Он схватил ее за руку.
— Замолчи.
— Я проклинаю твоего сына, Мунлик. Если ты не хочешь осадить его, то я проклинаю и тебя. Я плюю на тебя и отворачиваюсь.
У него перекосилось лицо. Она увидела злобу в его глазах и подумала, что перехватила.
— Возьми свои слова обратно, — бормотал он, — и я прощу тебя. Будет так, как будто ты их и не говорила.
— Стрела выпущена, — сказала она. — Ее уж не вернуть. Только ты можешь сделать так, чтобы она не попала в сердце твоего сына.
Он встал и решительно вышел. Когти злого духа снова рвали ее, она села на постель.
95
Бортэ услышала тихие шаги: Тэмуджин шел ложиться. Он мрачно просидел у очага большую часть ночи. Когда он лег под одеяло, она коснулась его.
— Бортэ, — сказал он, — я многого не знаю. Мои слова живут в записях Та-та-тунга, а я не могу прочесть его значки. Люди сел и городов умеют прокладывать дороги для воды и заставляют ее служить, а мы бродим по нашим землям в поисках ее. Тэб-Тэнгри может находить и призывать духов, а я должен с трудом добиваться общения с ними на Бурхан Хаддун. Я думал, люди с летами становятся мудрее, а вместо этого я понял, как мало я знаю.
— Ты усвоил то, что должен знать хан, — сказала Бортэ.
— Но на свете существует столько всего, чего я не могу усвоить.
Он соединился с ней, но она чувствовала, что его мысли где-то блуждают. Она обнимала его, пока он не уснул. Шаман смутил его душу. Она догадывалась, о чем говорил шаман.
«Слушайся меня, и ты сохранишь свой трон. Только я могу вызывать духов, которые помогут тебе».
Она дремала, когда снаружи раздались крики и она узнала голос Тэмугэ. Младший брат Тэмуджина требовал встречи с ханом.
Тэмугэ ворвался в шатер, подошел к постели и стал на колени.
— Я требую, чтобы мой брат хан рассудил по справедливости, — сказал Тэмугэ, задыхаясь.
Тэмуджин медленно сел.
— Некоторые из твоего стана ушли и присоединились к Тэб-Тэнгри, — продолжал отчигин, — а ты не задержал их. И теперь некоторые из моих людей сделали то же самое. Я послал своего товарища Сохура к шаману и попросил вернуть моих людей, но он с братьями побил Сохура и отослал его обратно ко мне, привязав ему на спину седло. Могу ли я сносить подобные оскорбления?
Тэмуджин взял халат и завернулся в него.
— Продолжай.
— Тогда я не обращался к тебе, — сказал Тэмугэ. — После того, что случилось с Хасаром, я думал, что улажу все сам. Я отправился к Тэб-Тэнгри. Его братья насели на меня и заставили стать на колени перед шаманом, а потом прогнали, не дав увести моих людей. — Он распахнул шубу и сорочку и показал синяки. — Взгляни, каких синяков насажали эти хонхотаты! Что ты собираешься делать со всем этим? Должны ли мы с Хасаром считать, что брат о нас больше не заботится?
Бортэ села и натянула одеяло на грудь.
— Как ты мог позволить это? — спросила она.
— Хасар служил тебе хорошо, — сказал Тэмугэ, — а ты за верность его обращался с ним плохо. Я лишь требовал своего. Что ты можешь сделать для нас, Тэмуджин?
Хан молчал.
— Разве ты не видишь, что они делают? — стала кричать Бортэ. — Ты еще жив, а они уже осмеливаются поднять руку на твоих братьев. — Слезы потекли у нее из глаз, она не сдерживала их. — Что с нами станется, если твое прекрасное сильное тело втопчут в грязь?
Тэмуджин вздрогнул и сделал знак, отвращающий зло.
— Да, я говорю именно об этом, — продолжала она. — Твой народ — словно трава на ветру… Кто будет править им, когда тебя не станет? Ты думаешь, люди, которые бьют твоих братьев, разрешат когда-нибудь править моим сыновьям?
Он посмотрел на Бортэ. Если бы он приказал ей замолчать; она не подчинилась бы.
— Какую бы силу он ни имел, — сказала она, — ханом сделал ты себя сам. Ты хочешь потерять то, чего добился? Дозволь шаману оскорблять тебя при всех, и твой великий улус ты упустишь меж пальцев. Выступи против Всенебесного, проверь силу, которой он будто бы обладает.
— Мой анда говорит его устами, — сказал Тэмуджин. — Он стал товарищем, о котором я мечтал и которого потерял.
— Откажись от этого, Тэмуджин. — Бортэ вцепилась в одеяло. — Шаман всего лишь использует твое горе и твои сожаления против тебя же. Разреши ему ссорить тебя с теми, кто тебя любит больше всех, и ты можешь потерять все. Он проверяет тебя, шельмуя твоих братьев. Ты думаешь, он удержится от того, чтобы не нанести следующий удар по нашим сыновьям?