Повелитель железа (сборник)

Толстой Алексей Николаевич

И Айрис с самым довольным видом съела пирожное.

— Превосходное! — сказала она.

— Я вижу, что вы знаток, — отвечал молодой человек.

И так как в таверне все или приняли, или отказались от угощения, молодой человек со сливочными пирожными, под руку с Айрис, пошел в другую такую же таверну.

Оба посыльных, по-видимому, привыкших к такому глупейшему занятию, последовали за ним. Общество в таком порядке посетило еще две таверны, где ничто не отличалось от того, что было в первой таверне: кто отказывался, а кто принимал предлагаемое странное бродячее угощение, и молодой человек сам съедал то, от чего другие отказывались.

Выйдя из третьей таверны, молодой человек пересчитал свои оставшиеся запасы. Осталось девять

пирожных: три на одном блюде и шесть на другом.

— Мисс, — сказал он, обращаясь к своей новой знакомой, — мне не хотелось бы задерживать наш ужин. Я уверен, что вы голодны, и я считаю себя обязанным быть к вам внимательным. В нынешний великий для меня день, когда я заканчиваю безобразную жизнь самой безобразнейшей глупостью, я желаю быть особенно любезным с людьми, почтившими меня своим вниманием. Вам, мисс, более ждать не придется. Хотя организм мой расшатан прежними излишествами, но я, рискуя своей жизнью, устраняю дальнейшие препятствия.

С этими словами он препроводил в рот оставшиеся девять пирожных, глотая их сразу по одному. Затем, обратившись к посыльным, он дал каждому по соверену.

— Мне следует поблагодарить вас, — сказал он, — за ваше необыкновенное терпение.

И, поклонившись каждому, он отпустил их. Затем он в продолжение нескольких секунд смотрел на кошелек, из которого только что расплатился с посыльными, и потом, швырнув его на середину улицы, выразил готовность идти ужинать.

В маленьком французском ресторанчике в Сохо, пользовавшемся когда-то незаслуженной репутацией, но затем скоро забытом, в небольшом отдельном кабинете, во втором этаже, они сидели за отличным ужином, разговаривая о всяких пустяках. Молодой человек был разговорчив и весел, но смеялся слишком громко для благовоспитанного человека, руки его сильно дрожали и голос внезапно принимал резкие оттенки, ясно показывавшие, что он ему не повинуется. Когда десерт был убран со стола и он закурил сигару, Айрис обратилась к нему с такими словами:

— Вы, я уверена, извините меня за мое любопытство. Все в вас мне нравится, но еще более того удивляет меня, и я, рискуя даже показаться вам неделикатной, все-таки скажу вам, что я стою вашего доверия. У меня самой много тайн, которые я постоянно доверяю недостойным лицам. И если, как я предполагаю, тайна ваша не из умных, то вам нечего стесняться меня, так как глупее меня нет людей в Англии. Я провожу жизнь, отыскивая приключения, и нет такой глупости, которой бы я не сочувствовала.

— Вы мне нравитесь, мисс, — отвечал молодой человек, — вы внушаете мне доверие, и я ничего не имею против вас… — Молодой человек продолжал, все более и более воодушевляясь: — По-настоящему я не должен был бы рассказывать вам свою историю, но вследствие этого я именно и желаю рассказать вам ее. По-видимому, вы совсем приготовились услышать какую-нибудь дурацкую историю, и у меня не достает духа разочаровать вас. Годы мои не играют никакой роли в рассказе. Я самым обыкновенным образом происхожу от своих предков и от них я наследовал триста фунтов годового дохода и очень порядочный дом, который я и теперь еще занимаю. Я полагаю, что они же передали мне легкомысленный характер, которому я с наслаждением предавался. Воспитание я получил хорошее. Я играю на скрипке так, что мог бы играть в плохоньком оркестре, впрочем, и в этом я не совсем уверен. То же самое я могу сказать и о своей игре на флейте и на валторне… Относительно виста могу сказать, что в эту ученую игру проиграл сто восемь фунтов в год. Французский язык я знаю настолько, что мог мотать деньги в Париже так же легко, как и в Лондоне. Одним словом, я обладаю всеми мужскими совершенствами. Я пережил всевозможные приключения, не исключая и дуэли из-за пустяков. Только два месяца тому назад я встретил девушку и по наружности и по. душе совершенно в моем вкусе, сердце у меня совершенно растаяло: я почувствовал, что судьба моя решена и что я готов влюбиться. Но когда я принялся пересчитывать свои деньги, то увидал,

что капитала у меня осталось немного менее четырехсот фунтов. Спрашиваю вас, может ли порядочный человек влюбиться, имея за душой только четыреста фунтов. Я решил, что не может, удалился от очаровательной девушки, сделавшись расточительнее прежнего, к сегодняшнему утру остался с восьмьюдесятью фунтами стерлингов. Эти деньги я разделил на две равные части. Сорок фунтов я оставил на одно особенное дело, а другие сорок фунтов я решил истратить сегодня же до вечера. Я провел день прекрасно, выкинул несколько штук, в том числе и последняя глупость с пирожными доставила мне удовольствие вашего знакомства; я, как говорил вам, решился привести свою бестолковую жизнь к еще более бестолковому концу: и когда я вышвырнул кошелек свой на улицу, мои сорок фунтов были истрачены. Теперь вы знаете меня так же хорошо, как я сам себя знаю: я сумасшедший, сознательный сумасшедший, но при этом я прошу вас верить, что никогда не был нюней и трусом.

По тону и манерам молодого человека было ясно видно, что он с презрением и с горечью думал о себе. Айрис пришла к заключению, что любовь его была глубже, чем он сознавался, и что он намеревался посягнуть на свою жизнь. Фарс с пирожными начинал принимать трагический оттенок.

— Не странно ли, — воскликнула Айрис, — что мы встретились совершенно случайно в таком громадном омуте как Лондон и находимся почти в одинаковом положении.

— Как? — вскричал молодой человек, — разве и вы тоже разорены? Неужели этот ужин такое же сумасбродство, как и мои пирожные? Неужели дьявол свел своих сторонников для последней попойки?

— Да, — прошептала Айрис, — это моя последняя ночь…

— Нет… Нет… Вы еще не пробовали последнего средства, — и молодой человек стал искать что-то по своим карманам.

Достав солидный бумажник, долго в нем рылся, наконец извлек оттуда карточку и махнул ею перед носом Айрис

ПРОФЕССОР МИГЕЛЬ РЮФИСК

Кавалер португальского ордена Христа

ДИРЕКТОР Института биометрической психотерапии

Понедельник, среда, пятница с 2 до 6 час.

Лондонская ул., 117.

Из другого кармана он вытащил другой, не менее туго набитый бумажник, а из бумажника сложенное вдвое объявление.

На первой странице было написано:

ПРЕЖДЕ ЧЕМ ПОКОНЧИТЬ С СОБОЮ…

не откажите перевернуть эту страницу, и дальше, на следующей странице:

ПРОФЕССОР МИГЕЛЬ РЮФИСК 117, Лондонская ул., 117

СПЕЦИАЛИСТ ПО САМОУБИЙСТВУ в течение одной недели внушает вам страстную любовь к жизни.

— Кто же вы?.. Кто? — удивленно спросила Айрис.

— Агент профессора, — с поклоном произнес молодой человек. — Он меня вылечил и вылечит вас, мисс… Ваше здоровье! — и он залпом выпил стакан вина…

Глава III

Айрис у профессора Мигеля Рюфиска

Стоя на тротуаре улицы, Айрис разглядывает фасад Института биометрической психотерапии, на который указывает большая вывеска.

Это дом пышной архитектуры, с оттенком вычурности.

Экипажи дожидаются, вытянувшись в ряд.

Айрис появляется в вестибюле. Ее встречает разряженный портье, осведомляется, что ей угодно, и ведет ее к лифту.

Лифт кубической формы, весь из граненых стекол, кажется огромным ящиком для драгоценностей.

Подъем во второй этаж. Другой вестибюль. Лакей в белых чулках. Айрис обращается к нему. Лакей принимает важный вид. Очень трудно увидеть профессора лично. У профессора чересчур много клиентов, а принимает он только по одному. Чтобы подтвердить свои слова, лакей открывает дверь в обширную приемную. Видна целая перспектива клиентов: они дожидаются сидя, стоя, присев на корточки, прислонившись к стене, спиною друг к другу, словом, в самых разнообразных положениях, но своей позой, выражением лица и манерой одеваться показывая неуравновешенность своих умственных способностей.