Повелители стрел
Шрифт:
Барчук наклонился и похлопал Чингиса по колену, похоже, даже не заметив, как насторожилась охрана.
— Много лет мы довольствовались объедками, лучшее мясо было за крепостными стенами.
— А ты хочешь, чтобы их разрушили, — пробормотал Чингис.
— Конечно. Отдай только уйгурам тангутские библиотеки. Еще мы видели у тангутов редкие драгоценные камни, похожие на молоко и огонь, — их не продают, что бы мы ни предлагали взамен.
Пока Барчук говорил, Чингис не сводил с него глаз. Хан уйгуров прекрасно знал, что не имеет права требовать части военной добычи. Войскам не платили, и все, что они добыли в набеге, традиционно считалось их собственностью. Барчук просил слишком много. Впрочем, среди других племен вряд ли найдутся охотники до библиотек Западного Ся. При этой мысли Чингис усмехнулся.
— Рукописи твои, Барчук, обещаю. Остальное достанется победителям, если на то будет воля великого Отца-неба. Я не могу выделить тебе особую долю.
Барчук выпрямился и неохотно кивнул.
— Хорошо, повелитель, мы сами возьмем у тангутов, что нам причитается. Я видел, как их лошади топчут на дорогах людей. Видел, как уйгуры умирают от голода, а тангуты жиреют на обильных урожаях, ни с кем не делясь. Мои воины пришли сюда, чтобы потребовать с них плату за гордыню, и наши поля и города теперь пусты. Повелитель, уйгуры с тобой, со всеми своими юртами, лошадьми, солью и кровью.
Чингис подался вперед, и мужчины обменялись быстрым рукопожатием, за которым скрывалось нечто серьезное. Другие племена ждали своего часа, чтобы поклясться в верности Чингису публично. Приняв клятву от Барчука в узком кругу, он показал хану уйгуров, что поддерживает его, а подобную милость просто так не оказывают.
— Прежде чем мы выйдем к людям, Барчук, я хочу кое о чем тебя попросить, — произнес Чингис.
Барчук, который уже начал подниматься, замер с застывшим лицом, поняв, что разговор еще не закончен.
— Мой самый младший брат намерен учиться, — продолжил Чингис. — Встань, Тэмуге, покажись.
Барчук оглянулся и увидел худощавого юношу, который встал и качнул головой. Хан уйгуров ответил ему сдержанным кивком и снова посмотрел на Чингиса.
— Шаман Кокэчу станет его наставником, когда придет время. Я хотел бы, чтобы они сумели прочитать все, что сочтут нужным: и ваши рукописи, и те, которые мы, может, добудем у врага.
— Уйгуры исполнят твои пожелания, повелитель, — сказал Барчук.
Не слишком большая просьба. Странно, что Чингис смутился, подумал он. Тэмуге просиял, а Кокэчу церемонно наклонил голову, словно ему оказали большую честь.
— Значит, так тому и быть, — подытожил Чингис. В полумраке юрты его глаза сверкали, отражая огоньки светильников. — Если Си Ся и в самом деле такое богатое государство, как ты говоришь, его жители увидят нас первыми. Думаешь, цзиньцы их поддержат?
Барчук пожал плечами.
— Кто знает. Си Ся всегда держалось обособленно. Может, Цзинь соберет огромную армию, чтобы не стать твоей следующей целью, а может, не шевельнет и пальцем, пока гибнут соседи. Ход их мыслей трудно представить.
Чингис тоже пожал плечами.
— Если бы десять лет назад мне сказали, что на кераитов идет огромное войско, я бы рассмеялся и счел за лучшее убраться подальше. А сейчас я зову их братьями. Неважно, выступят цзиньцы против нас или нет. Чем раньше выступят, тем быстрее мы их разобьем. Честно говоря, лучше бы встретить их на равнине, а не карабкаться на городские стены.
— Города тоже могут пасть, — тихо произнес Барчук с нарастающим волнением.
— И они падут, когда придет время, — ответил Чингис. — Ты убедил меня, что Си Ся — подбрюшье Цзиньской империи. Я выпущу ей кишки и вырву сердце.
— Рад служить тебе, повелитель, — сказал Барчук.
Он низко поклонился и стоял согбенный до тех пор, пока Чингис жестом не велел ему выпрямиться.
— Племена собрались, — заметил Чингис, вставая. — Чтобы пересечь пустыню, нужно запастись водой и кормом для лошадей. Как только все принесут клятву, нас здесь уже ничего не удержит. — Он помолчал немного и продолжил: — Мы пришли сюда как разрозненные племена, Барчук. А отправимся в путь единым народом. Не забудьте написать об этом, если вы и вправду заносите в рукописи все события.
Глаза Барчука вспыхнули, и он с восторгом посмотрел на человека, стоявшего во главе огромного войска.
— Непременно, повелитель, я сам прослежу. Я обучу грамоте твоего брата и шамана, чтобы они прочитали тебе наши рукописи.
Чингис удивленно моргнул, представив себе, как брат повторяет слова, удерживаемые на жесткой телячьей коже.
— Будет интересно взглянуть, — признал он.
Затем обнял Барчука и вышел вместе с ним из юрты, показывая всем, как высоко его ценит. За ними следовали темники. Со всех сторон доносился приглушенный гул племен, ждущих своего вождя.
В летней непроглядной тьме улус сверкал желтыми огнями десяти тысяч костров. В самом центре, вокруг юрты Чингиса, расчистили огромную площадь, куда, оставив семьи, пришли и стояли теперь плечом к плечу в мерцающих отблесках воины из сотни племен. На всех были разные доспехи — от сработанных из грубой вываренной кожи до скопированных у цзиньцев аккуратных шлемов и пластинчатых железных панцирей. На некоторых доспехах виднелось родовое клеймо; на большинстве новых не было подобного знака — отныне под великим небом существовало только одно племя. Многие воины держали недавно выкованные мечи, только что из кузниц, которые работали и днем и ночью. Мокрые от пота люди рыли огромные ямы, грузили в повозки железную руду, везли к пылающим горнам и восхищенно смотрели, как кузнецы превращают ее в оружие. Не один воин обжег пальцы, схватив неостывший меч. Никто не жаловался — о таких клинках степняки раньше и не мечтали.
Суровый ветер, обычно продувающий равнину, почти улегся в тот вечер, когда все с нетерпением ждали Чингиса. Он вышел вместе с Барчуком. Хан уйгуров спустился с повозки-помоста и встал в первом ряду воинов, окруживших сооружение на колесах из железа и дерева. Чингис на мгновение замер и оглядел многолюдное сборище, дивясь его размерам. Братья Чингиса вместе с Арсланом, Джелме и Кокэчу тоже сошли вниз и, помедлив немного, присоединились к необъятному войску, на которое падали отблески костров.