Повелители волков
Шрифт:
Окончания этого эпизода Нефела уже не видела — она потеряла сознание. А когда очнулась, то обнаружила рядом приятно улыбающегося Аккаса с чашей в руках и с цветочным венком на голове, который в этот момент показался ей сияющим божественным нимбом…
С той поры обычно строптивая и своенравная Нефела начала проявлять по отношению к вазописцу священное смирение, а ее страсть в его объятиях была поистине вулканической — ей казалось, что она занимается любовью с лесным божеством. Конечно же гетера даже подумать не могла, что представление с волками придумал Аккас.
Предусмотрительный вазописец знал, что делает. Нефеле были известны многие секреты ее знатных почитателей, которыми она щедро делилась со своим возлюбленным. Поэтому Аккас был в курсе всех событий, происходящих в Гелоне и за его пределами, о чем регулярно докладывал вождю джанийцев через доверенных купцов, регулярно посещающих город.
Аккас жил в своем доме; для его тайной деятельности это был самый лучший вариант. К тому же те клетушки, которые предлагал своим мастерам и подмастерьям Гераклид, годны были разве что для содержания скота. Их обстановка была поистине спартанской, а уж про разные удобства и говорить нечего.
Дом у Аккаса был двухэтажным и очень уютным — с крохотным внутренним двориком, небольшой кухней, столовой и андроном, его личной спальней. На полу лежали пестрые коврики, медвежьи и барсучьи шкуры, а ложа для застолий — клинэ — были застелены шкурами бобра. Все это стоило немалых денег, но Нефела очень любила полностью обнаженной нежиться на мягком мехе, и Аккас не смог отказать ей в таком удовольствии.
— Мне пора, любимый… — шепнула Нефела на ухо Аккасу, прильнув к нему всем телом.
Он никогда не спрашивал ее, куда она идет и к кому; похоже, ей предстояло всю ночь развлекать какого-то богатого сибарита умными речами и легким флиртом; все состоятельные мужчины Гелона знали, что Нефела может разделить ложе только с тем, кто ей сильно понравится. А таких счастливчиков было немного и они не кричали о связи с Нефелой на всех углах. Она была хорошо образованна, знала много старинных сказаний и легенд, играла на кифаре и неплохо пела, а ее капризы были по-детски наивны, что влекло к ней мужчин еще с большей силой.
— Когда ты оставляешь меня, я чувствую себя кораблем, который буря выбросила на берег, — ответил Аккас, пытаясь потушить огонь желания, который снова — в который раз — начал разгораться в его чреслах.
— Иногда ты говоришь красиво, как поэт. Я так не умею.
— Это потому, что я сильно встревожен и обеспокоен.
— Что случилось, милый?!
— Случится. Если не удастся отвести беду от нашей земли.
— О какой беде ты говоришь?
— На Скифию идут полчища персидского царя Дария. Царь Иданфирс решил дать персам бой. Но ему нужна подмога. Он собирает под свою руку все степные племена. А наши правители решили, что беда пройдет мимо.
— Но, может, они правы…
— Ты не знаешь персов! — резко сказал Аккас и отстранился от Нефелы. — Персы считают нас варварами, но на самом деле они настоящие дикари! Персы разрушат наши дома, убьют мужчин, угонят стада, а женщин заберут в рабство. Тебя привлекает перспектива оказаться рабыней и стать портовой шлюхой?
— Нет! Никогда! Я лучше умру!
— И я предпочитаю такой выбор. Гораздо достойней умереть в бою, нежели гнить заживо в каких-нибудь копях с клеймом раба, дожидаясь права стать вольноотпущенником. А все наш знаменитый архонт… Вождь будинов Рахдай готов хоть завтра присоединиться к войску Иданфирса, но архонт встал стеной — нет, и все тут! А за ним и магистрат дует в ту же дуду.
— Ах, этот старый развратник! — негодующая Нефела соскочила с ложа на пол, словно птичка вспорхнула с насеста, легко и неслышно. — Кроме того, что он жмот, каких свет не видывал, так еще и трус! Ну, погоди у меня! Если только в нем загвоздка, можешь не беспокоиться, — архонт даст свое согласие на участие гелонов в войне с царем Дарием. Клянусь Матерью Кибелой!
— Тогда тебе нужно поторопиться. Послезавтра намечается народное собрание. Если Рахдай и архонт будут заодно, помощь Иданфирсу обеспечена. А значит, появится шанс примерно наказать гордого Перса.
— Все, я убегаю! Свидимся послезавтра, вечером… — Нефела начала торопливо одеваться.
При свете жировых светильников ее смуглое тело приобрело красноватый оттенок, и вазописцу показалось, что это одна из тех наяд и нимф, которых он рисовал на сосудах. Аккас любовался безупречными линиями прекрасного тела Нефелы и мысленно был уже в своей мастерской, где стояла готовая к росписи гидрия — заказ богатого пантикапейского купца Стратоника. Он обязательно нарисует Нефелу! Завтра же! И она будет как живая…
Спустя пять дней из главных ворот Гелона выехал небольшой отряд во главе с Рахдаем. Он направлялся в стан царя Иданфирса. Архонт по причине преклонных лет и слабого здоровья вместо себя послал полемарха гелонов. Народное собрание, архонт и магистрат были единодушны: надо собирать ополчение, чтобы сразиться с Тьмой — неисчислимым войском царя Дария.
Вместе с будинами и гелонами ехали и джанийцы во главе с Озаром. Он пребывал в состоянии эйфории — дело сделано в лучшем виде! К его дикому изумлению оказалось, что вся мужская дипломатия не стоит и женского мизинца. Нефела сумела так окоротить архонта, что он стал мягким, как воск. Архонт только согласно кивал, когда его спрашивали насчет военных действий против персов, и важно надувал щеки. Аккас лишь во время народного собрания рассказал, кто главный виновник торжества, и показал Озару гетеру, которая скромно стояла в толпе горожан.
Ничего особенного, несколько разочарованно подумал Озар, намеревавшийся узреть «божественную красоту», как обрисовал Нефелу вазописец. Многие девушки джанийцев были краше гетеры. «Тебе нужно было посмотреть на Нефелу моими глазами», — посмеиваясь, сказал Аккас, когда они прощались. Он не обиделся на Озара, лишь опечалился, что пришла пора расставания. Они быстро нашли общий язык, и будь у них больше времени, их знакомство могло перерасти в крепкую мужскую дружбу.