Повелительница с клеймом рабыни
Шрифт:
* * *
В светлом чертоге, в тронном зале с отделкой из белого мрамора и розового кварца, на высоком троне из резной кости, замер в напряжённом раздумье король Светлого леса. Миранель был ещё довольно молод для бессмертного, и непозволительно молод для короля, как считали некоторые из Высоких Лордов. Миранель запоминал имена недовольных, но позволял им высказывать своё недовольство. Всегда лучше знать, что на уме у придворных – а значит, надо дать им возможность высказываться безбоязненно.
Откинувшись на спинку трона, перекатывая по костяшкам пальцев небольшую нефритовую монету – талисман на удачу, который был с королём с самого его детства – Миранель
Прежний король Светлого леса Темедэль был хорошим монархом, подданные его любили. У него был маленький сын, что бывает не часто для эльфов возраста короля и королевы, а значит, династия Темедэля правила бы Светлым лесом ещё очень долго. Но он совершил ошибку, спутавшись с человеческими сектами, вызвав этим недовольство демонов, и эта ошибка стоила жизни ему и всей его семье.
В Светлый лес пришла Милена Кавэлли – совсем молодая и совершенно сумасшедшая демонесса… Она действовала, как повелительница драконов, но никто этим не обманывался – всем было известно, что она выполняет приказ Люцифера. Светлый лес оказался совершенно не готов к столь подлому нападению. Как итог – королевская семья была убита, Высокие Лорды были в панике и ярости, а магия Светлого леса начала увядать. Слишком много эльфийской крови было пролито, слишком много тёмной магии было разлито в воздухе, и не было владыки, который мог бы произнести Слова Власти, и очистить Светлый лес от тёмных миазмов. Видимо, это и стало причиной коллективного безумия Высоких Лордов, которые вместо того, чтобы озаботиться выбором нового короля, и подготовкой к коронации, решили направить повелителю драконов ультиматум, а когда он проигнорировал его, ввязаться в вооружённый конфликт.
Когда светлые эльфы оказались разбиты, и попали под практически полную власть повелителя драконов, Высокие Лорды сообразили, что король нужен, иначе Светлый лес окажется на пороге вымирания.
Коронация у светлого народа – таинство. Недостаточно просто возложить на голову избранного претендента корону – Светлый лес должен сам принять своего нового короля. Надо пройти ритуал – пробудить родник Слёзы Белой Матери, который спит под белым камнем в Священной роще. Считается, что он откликнется только на зов истинного светлого повелителя.
Претендентов было четверо. Миранель проходил испытание третьим. И под его ладонью прохладный камень словно запульсировал, забился, как живое сердце. И выемка в центре камня, с узкой, уходящей вглубь щелью, стала наполняться прозрачной искрящейся водой. Миранель не был удивлён, он знал, что так и будет. Он чувствовал мир, чувствовал Светлый лес, и знал, что сможет пробудить родник. Дождавшись, пока выемка наполнится, он, как велел ритуал, зачерпнул пригоршню прозрачной воды, и выпил её, ощутив на своих губах лёгкий привкус соли. И с эти глотком Миранель принял в себя магию Светлого леса, и ему открылись Слова Власти.
Теперь у Светлого леса появился новый король. А у молодого короля оказался на руках задыхающийся больной мир, с увядающей магией, с запахом смерти в воздухе, с землёй, пропитанной светлой кровью, и под властью тёмной расы. Миранеля не пугало это. Он скорбел о погибших сородичах, об убитом короле и его семье. Но он был намерен возродить свой родной мир. Восстановить магию Светлого леса, вернуть ему растоптанное величие, вывести из-под гнёта повелителя драконов, и… отомстить. Конечно же, Миранель мечтал отомстить той, кто ввергла его родной мир в разруху и смерть – Милене Кавэлли, Проклятию Света. Он знал, что на это уйдёт время, и его будет немало. Знал, что не одну сотню лет светлым эльфам придётся быть зависимыми от драконов. Но Миранель был готов к этому. Он умел быть терпеливым. Ещё с детства, когда эльф-шаман, настолько старый, что должно быть застал зарождение Светлого леса, коснулся сухими, как пергамент, пальцами лба маленького мальчика, вопреки наказам старших всё же пришедшему в жилище загадочного старика, и предрёк ему будущее – трон Светлого леса. И маленький Миранель безоговорочно поверил ему, и стал ждать, развивая магические и воинские искусства. Удивляя и радуя своим прилежанием родителей и наставников, он готовил себя к трону. И вот, спустя почти семь столетий, предсказание старого шамана сбылось – Миранель занял трон, чтобы спасти Светлый лес.
Эльф прикрыл глаза. Нефритовая монета не останавливаясь путешествовала по его костяшкам. Миранель хотел спасти свой мир, но едва получив для этого власть, должен смотреть, как этот мир гибнет, как его сжирает хаос Древних богов.
Повинуясь длинным чутким пальцам, монета подлетела вверх, несколько раз кувырнулась в воздухе, и упала на подставленную ладонь. Миранель зажал монету в кулаке, и вздохнул. Что ж, значит таков его жребий. Но молодой король дал себе зарок, что сделает всё, чтобы проклятые Древние подавились магией Светлого леса, когда явятся в его мир.
* * *
Жизнь в Эдеме словно застыла. Не слышно было щебета птиц, плеска воды в бесчисленных фонтанах. На ветвях деревьев не позвякивали хрустальные колокольчики, не звучали струны арф и лютен. Небеса замерли, в ожидании бури. И лишь едва слышно гудел словно наэлектризованный воздух – пробуждённая магия Света ожидала, когда появится враг.
Просторный и светлый кабинет серафима Константина наполнялся звенящей напряжённой тишиной. Помимо хозяина в кабинете находились ещё двое серафимов – верные соратники Константина: Лазарус и Тоириса. Именно их молчание наполняло кабинет этой невыносимой, давящей тишиной. Каждому из них было, что сказать старшему Триады, и каждый понимал, что сейчас не время.
Константин сидел за своим рабочим столом, расслабленно положив кисти рук на столешницу из светлого ясеня – наверное, впервые, с момента своего создания, эта поверхность была девственно пуста: ни листа пергамента, ни чернильницы, ни сургуча для печатей. Серафим откинулся на спинку кресла, и наблюдал за своими соратниками из-под полуприкрытых век.
Тоириса расположилась на низком широком подоконнике, подтянув колени к груди, и обхватив их руками. Изумрудно-зелёная с золотым шитьём ткань платья струилась с плеч и согнутых колен, стелясь мягкими складками по полу. Серебристые волосы, вьющиеся непокорными локонами, прихвачены над висками парой золотых заколок. Тоириса смотрела за окно, куда-то в одной ей ведомые дали, и Константин не видел её лица, но ему и не нужно было это – он и так знал каждую его черточку. Высокий лоб, плавная линия скул, острый подбородок, точёный носик, почти бесцветные, едва окрашенные розовым, но изумительно красивой формы губы. И глаза… Огромные, глубокого сине-зелёного цвета, в обрамлении светлых золотистых ресниц. В этих глазах хотелось тонуть – и было время, когда Константин с удовольствием делал это.
Очень-очень давно, когда ещё не существовало Триады, и серафимы были молоды, Константин был влюблён в Тоирису. И не он один. На сердце прекрасной ангелессы было ещё два претендента, одним из которых был, разумеется, Лазарус.
У ангелов отсутствует такое понятие, как ревность, поэтому никакого напряжения между четырьмя серафимами не было. Прекрасная ангелесса дарила краткую благосклонность то одному, то другому… Константин знал, что все трое одинаково дороги ей, поэтому она не могла выбрать кого-то одного для постоянной пары. А трое влюблённых ангелов… что ж, такое положение их устраивало. Это были несколько странные, но очень гармоничные отношения.