Повелительница. Роман, рассказы, пьеса
Шрифт:
Сомов. Я расскажу вам целую историю про этот ковер, но сначала я поцелую вас. (Целует ее.)
До. Теперь расскажите историю.
Сомов(держа ее в объятиях). Этот ковер персидский. Когда-то дети ткали в Персии эти ковры. Чем тоньше пальцы, тем сложнее и пестрее узор. Четырехлетние дети ткали, и шестилетние, и восьмилетние. Ткали, пока не слепли. Теперь это запрещено. Они целыми днями сидели на маленьких табуретах и перебирали пальцами узелки.
До(зевает). Уж поздно. Мне пора домой.
Сомов. Нет, я не пущу вас… Мы сейчас будем пить кофе. Вы еще ничего не рассказали мне о себе. Где вы живете? Одна?
До(лежа в его объятиях). Я живу одна и совсем не похоже на то, как тут.
Сомов. Как же тут?
До. У вас на стене Боннар, а у меня совсем другие картины.
Сомов. Какие же?
До. Такие, какие я люблю. Знакомых художников. Я им позирую.
Сомов. Когда я вас слушаю, я чувствую, что никогда уж не смогу забыть вашего голоса.
До. Я когда-нибудь вам спою.
Сомов. Спойте сейчас! Я и не знал, что вы поете. Радость моя, каким вы меня делаете счастливым. До!
До. Я здесь.
Сомов. Как мне благодарить вас за то, что вы пришли? Сегодня, когда Ольга уехала и я позвонил вам — каких хитростей мне стоило узнать вашу фамилию у ван Дайнов! — когда я наконец добился вас, я уже знал, что вы сделаете меня счастливым.
До. Когда она уехала?
Сомов. В шесть часов.
До(играя своими волосами). Надолго?
Сомов. До понедельника. Так, значит, вас рисуют художники. И вот эти глаза, и вот эти волосы.
До. Всю меня. Я люблю позировать.
Сомов. А где же ваши родители? Почему вы одна?
До. Потому что мне так нравится. (Освобождается из его объятий.) А что, если я прожгу папиросой этот ковер?
Сомов. Зачем?
До. Я иногда люблю портить красивые вещи.
Сомов. Прожигайте, если хотите.
Сомов. Хорошо на вас смотреть, когда вы двигаетесь.
До. Какие у вас странные книги. Они достались вам по наследству?
Сомов. Нет, это наши… мои книги. Почему?
До. Так. Я никогда не думала, что приду в гости к человеку, который читает такие книги.
Сомов. Я и пишу книги сам тоже. И тоже странные.
До. О чем?
Сомов. О португальском средневековье.
До(равнодушно). А!
Сомов. Если вы любите портить иногда красивые вещи, то не изорвете ли вон тот журнал на столике: там моя статья с чудными репродукциями реставрированной часовни XIII века?
До. Спасибо. Я сама выбираю, что мне портить. (Сомов подходит к ней.)
Сомов. Маленькая девочка может портить и ломать все, что ей хочется, пока она здесь. Никаких запретов.
До. Зеленый свет? Можно проехать?
Сомов. Ну конечно. (Страстно целует ее. Она не сопротивляется.)
До. Сережа.
Сомов. Назовите меня еще раз так.
До. Сережа. (Поцелуй.)
Сомов. Теперь я не отпущу вас больше от себя.
До(насмешливо). До понедельника? (Отходит от него. Подходит к двери, ведущей во внутренние комнаты.) А что там?
Сомов. Там комнаты… А вы ведь очень скоро забудете меня, завтра забудете. Ведь так?
До. Я вообще стараюсь как можно меньше помнить. Один раз я забыла, как звали моего отца.
Сомов. А как его звали?
До. Зачем вам знать?
Сомов. Он жив?
До(не отвечает, берет в руки хрустальную пепельницу). Я никогда в жизни не видела такого безобразного предмета. Вот уж его я, наверное, никогда не сломаю. (Включает радио. Тихая музыка.) Вы любите Александра Корта?
Сомов. Кто это?
До. Вы не знаете Корта? Это гениальный писатель, новый, страшно талантливый. О нем все теперь говорят. Он написал роман, который сочинил, пока плавал в Тихом океане. И записал его. И ни одного слова не изменил потом.
Сомов. Если он записал его, пока плавал, то каким образом рукопись не вымокла? Она должна была ужасно вымокнуть.
До. Вы не поняли меня: он записал роман в голове, а потом уже во второй раз — на берегу, по-настоящему.
Сомов. Чудная, необыкновенная история! Расскажите мне еще что-нибудь, расскажите этот роман. Или про самого автора. Или про Тихий океан. Если бы вы знали, как вас весело слушать.
До (обойдя комнату, подходит к первому окну. Прислушивается). Мне вдруг стало страшно грустно почему-то. (Тушит папиросу, вынимает из кармана другую.) Дайте мне спичку.