Повелительница. Роман, рассказы, пьеса
Шрифт:
Ольга. Нет. Но мне почему-то не хочется разговаривать. (Пауза.)
Сомов(слегка дотрагивается до нее). Ты не хочешь переодеться с дороги?
Ольга (отстраняется). Я уже не успею. У нас сегодня к чаю гости.
Сомов. Какие гости?
Ольга. Сергей, я не успела предупредить тебя: я сегодня пригласила к нам ту девочку, помнишь?
Сомов.
Ольга. Ту, которую мы встретили у ван Дайнов. Хорошенькую. Которая нам с тобой понравилась тогда.
Сомов. Когда ты пригласила ее?
Ольга. Я позвонила ей вчера по телефону от папы.
Сомов. Вчера? Зачем?
Ольга. Мне захотелось ее позвать к нам.
Сомов. Как ты узнала ее телефон?
Ольга. Очень просто, я вспомнила, как ее зовут, и нашла в телефонной книге. (Пауза. Сомов молчит.) Ты как будто недоволен? Разве ты не провел с ней целый вечер?
Сомов. Я? Когда?!
Ольга. Да тогда же, у ван Дайнов. Она прелестная и, кажется, умненькая. И я слышала, что она музыкантша.
Сомов. Не знаю… Я не помню даже ее лица.
Ольга. Ее зовут не то Фа, не то Ре. Словом, какая-то нота. Она, конечно, не Фа и не Ре, а просто Маша или Клаша, но так она себя называет.
Сомов. Зачем же тебе понадобилась эта Клаша?
Ольга. Мне? Мне показалось, что в нашей жизни чего-то не хватает. Все как будто есть, а чего-то нет. Не хватает молодости. Тебе не кажется?
Сомов. Я никогда об этом не думал.
Ольга. Я уверена, что ты тоже это чувствуешь. Мы оба счастливы, мы даже как будто во многом остались прежними, но одного у нас нет больше — молодости. Молодости, которая бы дала аромат, свет и радость нашей жизни. Вообрази себе на минуту, как было бы хорошо иметь около себя существо, у которого столько надежд впереди и столько веры в свою судьбу.
Сомов. Если я правильно тебя понял, то ты хочешь использовать чью-то молодость себе на пользу, не думая о том, как это отзовется на самой этой молодости?
Ольга(удивленно). Ты подозреваешь во мне дурные намерения? Нет, у меня не такая черная душа: я постараюсь дать ей больше, чем взять у нее.
Сомов. Значит, у тебя потребность не только взять, но и дать?
Ольга. Это само собой придет.
Сомов. А вдруг ты что-нибудь испортишь в человеке?
Ольга. А разве ты всегда думаешь о том, чтобы чего-нибудь не испортить в человеке?
Сомов(после паузы). Я отвечу тебе на это так: если я на мгновение забываю об этом, то всегда потом раскаиваюсь. Ты же… мне
Ольга. Неужели не все равно: раскаиваться или не раскаиваться? Испортив что-нибудь — разницы нет. Для меня, во всяком случае, нет.
Сомов. Разница есть, и очень большая.
Ольга. Если ты сам испортил что-то, то жалеть или не жалеть об этом — результат один.
Сомов. Лучше жалеть. (Пауза.) Тут между нами большая разница: мы, мужчины, всегда чувствуем себя хозяевами положения…
Ольга. Но ты не хозяин положения.
Сомов(не понимает ее намека). В душе я уверен, что да.
Ольга(продолжая намекать). Ты себя обманываешь.
Сомов(продолжая не понимать). И будучи хозяином положения, я не могу допустить мысли, что…
Ольга. У меня были сомнения, что вы придете. Я вас очень плохо слышала в телефон. Я рада, что вы здесь. Садитесь.
До(раздеваясь). Я тоже вас плохо слышала. Вы звали меня к пяти?
Ольга. Да. Мы сейчас выпьем чаю. Дайте мне рассмотреть вас. Я вас так мало видела тогда.
До(садится у пианино). А я хорошо видела вас. Я на вас во все глаза смотрела.
Ольга. Какие у вас волосы! Что вы делаете с ними, что они такие красивые? Или они сами по себе такие? У нас здесь стало светлей от них. (До смотрит на Ольгу, не опуская глаз. Ольга немного смущается.) Мы сейчас будем пить чай. Я только что вернулась. (Вынимает из стеклянного шкафика чашки, электрический чайник, сахарницу.) Из окна вагона я видела снег. Настоящий глубокий снег. Вы бегаете на лыжах?
До. Конечно, бегаю.
Ольга. Как хорошо было бы поехать на неделю куда-нибудь в горы, целый день бегать по снегу, вечером у камина книжки читать. Мне сказали ван Дайны, что вы играете на рояле?
До. Очень плохо. И плохо пою.
Ольга. Зачем вы так говорите? Никогда не надо говорить, что вы делаете что-нибудь плохо.
До. Я очень плохо пою и очень плохо бегаю на лыжах. (Ольга смеется.) Туся и Ян говорят, что я все делаю плохо.