Повелительница. Роман, рассказы, пьеса
Шрифт:
Ольга. Она ее полюбит, и очень скоро.
Сомов. Ты так думаешь?
Ольга. А ты сомневаешься? У нее тут есть все, а там — ничего.
Сомов. Кроме чего-то, чего здесь нет.
Ольга. Богемы? Сегодня — с одним, завтра — с другим, без обеда спать легли, с квартиры сбежали — платить нечем, зависть к тем, кто вырвался к славе, оригинальничанье, безделье.
Сомов(смотрит на часы). Без двадцати десять.
Ольга. Ну и что ж?
Сомов. Да я же тебе сказал, что Патрикеев придет за корректурами.
Ольга. А! Я забыла. Я думала…
Сомов. Оригинальничанье, безделье. Но при этом возможность всегда говорить правду. Жить, так сказать, по прямой линии. Понимаешь?
Ольга. А мы с тобой разве живем не по прямой линии?
Сомов. Не знаю. Может быть, нет. Но у нас всегда есть этому оправдание: так делают все кругом, так мы приучены.
Ольга. Ну нет. Оправданий мне не надо. Если я живу, как ты говоришь, не по прямой, то оправдываться в этом не собираюсь.
Сомов. С тех пор, как она здесь, у меня тысяча вопросов в голове. И самый главный из них: благодетели мы или погубители?
Ольга(смеется). Ну какая тебе разница? Вероятно, и то, и другое.
Сомов. Но я не хочу этого.
Ольга. Чего же ты хочешь? (Пауза. Оба читают корректуры.) Ты знаешь, учитель пения мне сказал, что он очень доволен ею, и она так старается.
Сомов. Я давно хотел сказать тебе одну вещь: я заметил, что, кроме старого дождевика, у нее нет пальто.
Ольга. Я сама об этом думала. Знаешь, я видела недалеко от нас в окне мехового магазина беличью шубку. Ей так пойдет.
Сомов. Надо купить на этих же днях. А то еще простудится.
Ольга. И маленький беличий капор. Как ты думаешь?
Сомов. Ну конечно.
Ольга. Ей все идет. Вчера днем, когда тебя не было, мы играли с ней, одевались в мои старые платья, перерыли все сундуки. Нашли мое старое розовое, ты, наверное, и не помнишь его, лет пятнадцать тому назад шитое. Мода была такая (показывает). Она его надела. Оно было так красиво на ней. Я заказала его, когда мы поехали после нашей свадьбы во Флоренцию. Так давно… так невероятно давно это было.
Сомов. Как было бы хорошо опять поехать туда, показать ей Перуджию, Сиену.
Ольга. Да, Сергей, ты представляешь себе, какая это будет всем нам троим радость? И как весело будет смотреть на нее, когда она будет восхищаться где-нибудь в Лукке…
Сомов. Надо все это обдумать. Может быть, мы могли бы пожить в Милане и найти ей учителя пения.
Ольга(смеется). Интересно, кем мы будем тогда: благодетелями или погубителями?
Ольга. Ты не отвечаешь? Я скажу тебе: не все ли равно?
Сомов. Ты это серьезно думаешь?
Ольга. Иногда.
Сомов. Мне кажется в эту минуту, что я тебя мало знаю. Живу рядом с тобой столько лет и не знаю.
Ольга. Какие глупости! Мы знаем друг друга хорошо.
Сомов. Ты так думаешь?
Ольга. Я совершенно уверена, что знаю тебя очень хорошо.
Сомов. А себя?
Сомов. С собой ты ведь живешь еще дольше.
Ольга. Если я за столько лет не смогла узнать себя, тогда грош мне цена. (Берется за корректуры.)
Сомов(передает ей гранку). У меня осталась одна последняя.
Сомов. Почему вы стучите? Почему не звоните? Разве мы не дали вам ключа?
До(смущенно). От робости. Я не знала, хотите ли вы вправду, чтобы я вернулась. Я не очень поздно пришла?
Ольга. Нисколько. Мы тебя не ждали так рано.
До. Как хорошо прийти домой. (Оглядывается.) Там было не очень интересно. (Раздевается, идет к Ольге.) Скучно было. Здесь никогда не скучно, около вас. (Ольга целует ее.) Я не буду больше туда ходить. (Садится на ковер.)
Сомов. Успели повидать своих друзей?
До. Они мне показались какими-то другими. Я обедала с Тусей. Ян опять без работы. Я сказала им, что учусь петь. Они смеялись надо мной.
Сомов. Почему?
До. Не знаю. Мне показалось, что они разлюбили меня. И тот фотограф, который живет под крышей, тоже разлюбил. И даже индус, который статистом в кино, и вообще все.
Ольга. Но тебе не грустно, что тебя разлюбили фотограф и индус?
До (грустно). Нет, мне не грустно. Я знаю, что вы любите меня.
Ольга. Тебе хорошо у нас?