Поверь мне...

Рул Анастасия

— Нет. У них сегодня встреча, съезд всех родственников, — съязвил его собеседник. Оба говоривших замолчали.

— У меня появилась идея! — щелкнула пальцами рука в белоснежном пиджаке. — В последнее время Игишев слишком много внимания уделял этой шлюшке. На улицах накидывался на нее с поцелуями. Видимо, она стала ему дорога. Почему бы ни заняться ею?

— Тем более ей все равно не жить. Хорошо. Но, учти, завтра к шести вечера ее труп должен лежать в морге, а бумаги с дарственной у меня на столе. Понял? И никаких следов. Мы — белые и пушистые, как — всегда. — мы рискуем. На этот раз даже слишком.

—

Ты, кажется, кое-что забыл. я игрок, а ты сам согласился быть моей пешкой. Страсть к риску бурлит в моей крови. Ставить на кон последнее и рисковать жизнью, деньгами. Проигрывать, или выигрывать. Только рискуя всем можно оценить всю сладость жизни. Только делая ставку на нечто ценное, балансируя на краю пропасти, я живу. И от этого не отвязаться. Это как наркотик.

— Ты не в себе. — мужчина в белом передернул нервно плечами. Его собеседник лишь хрипло рассмеялся.

* * *

В фойе театра «Бенефис» всеми цветами радуги светилась огромная, из ста свечей люстра, наблюдая с высока, как там, внизу, степенно ходят мелкие фигурки людей в ожидании начала спектакля. Марина тенью скользнула к неприметной дверце служебного входа, стараясь не попадаться на глаза знакомым. А то затянут в беседу, начнут рассказывать совсем не смешные анекдоты, а то и еще хуже, напрашиваться на интервью. А времени оставалось совсем мало. Что-то ей подсказывало что времени у нее всего пара суток, может даже, меньше. Дойдя до двери с надписью «Самойлов А.В., директор», она без стука открыла двери. Сидящий за столом мужчина оторвался от бумаг на столе и поднял совсем лысую голову. Марина оглядела свою очередную жертву. Полный, очень полный мужчина, под которым чуть дышал несчастный стул. Одетый в невообразимую, ярко-желтую футболку и красные, широкие брюки. На толстых, коротких пальцах сияло штук восемь золотых перстней. Полные губы директора театра раздвинулись в заискивающей улыбке, он явно узнал вошедшую.

— Какая честь для нас! Марина, дорогая Марина! Наконец-то мы лицезреем вас в нашем театре! В порыве светлых чувств он встал со стола, безразмерным животом задев стол, отчего тот подпрыгнул вверх, отпуская лежащие на нем бумаги в свободное парение по кабинету. Антон Валерьевич даже не заметил досадного недоразумения, решительно направляясь к Марине. Опасливо покосившись на раскинутые руки, явно желающие ее обнять, Марина быстро скользнула на стул и с улыбкой невинного ангелочка, спросила:

— Вы не возражаете, если я присяду? Антон Валерьевич явно растерялась, поняв, что рыбка ускользнула из его объятий. Он медленно опустил руки, и все также слащаво улыбаясь, заверещал:

— что вы, что вы! Может быть, чаю? Или кофе? Он вернулся к своему месту и грузно сел. Стул в очередной раз жалобно скрипнул.

— Нет спасибо. У меня к вам есть несколько вопросов. Улыбаясь, как клоун, бывший актер закивал головой:

— С радостью отвечу на все ваши вопросы. Я действительно очень рад, что наш театр заинтересовал ваш журнал. Еще бы, хмыкнула Марина, наш журнал популярен во всем районе, и даже по области его любят читать. Тем, о ком рассказывали в журнале, популярность была просто обеспечена. Этакая бесплатная реклама. А то она нынче очень дорого стоит.

— Антон Валерьевич… Я к вам не совсем по поводу театра. Я к вам по другому делу.

—

Какому? — переспросил лысый директор, улыбка которого слегка потухла. — Я вес в внимании. — хочу вам рассказать историю почти двенадцатилетней давности. Улыбка директора театра совсем завяла, глаза настороженно моргнули и чуть испуганно уставились на журналистку.

— Жил да был юноша, по имени Антон. Безумно честолюбивый, жадный до денег. Выучился наш мальчик на актера, мечтая о вечной славе и сундуках золота, вернее о счетах в швейцарских банках. Профессия актера, может, конечно все это подарить, но вот незадача! Ни внешности, ни таланта у нашего героя не было!

Единственное, чем он обладал, это скверным характером да безумными мечтами. Если бы у него хотя бы была выдержка и терпение, то через лет этак десять, он может и заимел бы счет в банке, только не в швейцарском, а в нашем, к примеру, В Сбербанке. Марина замолчала, не отрывая глаза от полной фигуры директора театра. Антон Валерьевич нервно задышал. Дрожащими руками он достал платок из карманы и вытер пот с блестящего лба. Как у человека еще не совсем отошедшего от наркоза, у него в панике забегали глаза. Марина удовлетворенно кивнула головой. Примерно такой реакции она и ожидала.

— И тут… Кто-то с чудовищным чувством благородства сверху сжалился над ним. И послал ему одну роль. Так, вроде бы пустяковую, но… За эту роль ему пообещали очень и очень кругленькую сумму. Наш Антоша недолго думая согласился. Такая шикарная возможность заиметь все сразу!

— Эт-то неправда! — чуть дрогнувшим голосом просипел Антон Валерьевич. Марина поморщилась, уловив запах пота от сжавшейся фигуры бывшего актера.

— Правда. Интересно, вас совесть потом не мучила?

— Как вы узнали? — Антон Валерьевич вдруг успокоился, и, прищурив глаза, не отрывал хищного взгляда от журналистки. Марина усмехнулась ему в лицо, и сквозь зевоту, ответила:

— Дорогой вы мой! Да любой налоговый инспектор перестал бы спать, если бы узнал что у бедного, нищего актера вдруг появились деньги на открытие собственного театра.

Антон Валерьевич рассмеялся. Он снова встал из-за стола, задев животом стол, и протопал к сейфу в кабинете. Достав оттуда хрустальные бокалы и бутылку виски, он широким жестом махнул на свой шикарный кабинет.

— А сами то как вы думаете, неужели я не подумал об этом? Марина наблюдала, как толстый мужчина налил виски в два стакана и бросил в янтарную жидкость пару кусочков льда.

— За ваше здоровье, Марина! Марина улыбнулась, чокнулась с бывшем актером, и отпила глоток виски. Ничего не скажешь, качественный.

— Давайте уж лучше поговорим о планах нашего театра на будущее.

— Поговорим, обязательно поговорим, но, — Марина допила остатки виски, поставила стакан на полированную поверхность стола и достала из сумки какие-то документы. Она бросила их перед Самойловым. Тот скосил взгляд на бумаги и медленно отставил свой бокал в сторону. Марина же, чувствуя себя хозяйкой положения, налила себе еще, вскользь подумав, что за сегодня это уже пятый или шестой бокал спиртного. Да еще и на голодный желудок. Она так была занята своей гениальной догадкой, что во время встречи с братом, с его невестой, и Сергеем, даже не осталась на ужин, убежав от них совершенно голодной и не совсем трезвой.