Поверженный
Шрифт:
Он пошел в отдел социального обеспечения и попросил работы. И вот ему дали эту работу — смотрителя караван-сарая. Каждый месяц ему платили сто тенег. И достаточно! Работа легкая, но все-таки работа. Каждое утро он встает по гудку бани, приходит в караван-сарай, зажигает светильник и широко распахивает ворота.
Начинают приходить постояльцы. Некоторые приносят ему чашку сливок или молока, другие простоквашу, курут, а летом фрукты, привязывают своих лошадей и ослов и уходят торговать. Бако-джан вешал на огонь закопченный чайник, заваривал крепкий зеленый чай и завтракал с кем-нибудь из приезжих. Потом он принимался за работу,
Иногда неплохо побыть одному с бессловесными животными. Некоторые лошади и ослы во много раз лучше иных людей. Они носят на себе тяжелый груз да еще самого хозяина в придачу, довольствуются часто горстью ячменя и клочком сена, часами стоят под навесом, ждут хозяина, а когда он приходит, подают голос, приветствуют его тихим ржаньем и легким топотом. А то какие-нибудь два ослика сойдутся вместе и что-то говорят-говорят на своем языке. Может быть, они жалуются друг другу, что тяжелая кладь натерла спину или от долгой дороги болят ноги и под лопаткой. И они осторожно касаются зубами больных мест, чтобы хоть чуть-чуть помочь друг другу. А лошадь стоит и дремлет и не гонит горлинку, которая сидит на ее спине и выдергивает шерстинки, чтобы унести в свое гнездо. «Ладно, — думает лошадь, — вырывай, устраивай мягкую и теплую постель для своих птенцов, а шерсть у меня опять вырастет…»
Иногда с хозяином приходит собака с обрубленным хвостом. По приказу хозяина ложится где-нибудь в углу или под кроватью и спит, положив голову на лапы. Все, чем угостит ее Бако-джан — хлеб, кость, остатки молока, — она съедает тотчас, глядя на него ласковыми, благодарными глазами. Да, собаки не забывают доброту человека, приняв хлеб из его рук, служат ему как могут.
Чем может собака отплатить человеку? Тем, что сторожит, охраняет его, защищает, бережет его покой. Большое это дело — охранять, защищать. Вот и сам Бако-джан охраняет государственное имущество… А у него самого нет ни сторожа, ни защитника… Даже собаки нет. А он так нуждается сейчас в защитнике. Если бы была у него надлежащая защита, разве попал бы он в такое положение? Не затянула бы его жизнь в водоворот, из которого не выбраться. Очень трудно найти правдивого, отзывчивого, по-настоящему преданного человека!
Бако-джан не забыл, да, наверное, и никогда не забудет одного такого человека. Сапожная мастерская Бако-джана выходила на улицу. У сапожника Бако-джана был только один подмастерье. Рано утром он приходил в мастерскую, открывал двери, подметал, убирал и садился за работу. Позавтракав, и Бако-джан выходил из дома и приступал к работе. До полудня он усердно работал, не подымая головы, и никто не мешал ему. Но когда спадала жара, к нему один за другим сходились друзья, любители весело и беззаботно провести время, начиналась болтовня, и работать было уже трудно. Не мог работать и подмастерье: все время только и слышалось: «принеси воды», «завари чай», «сбегай за горячими лепешками», «принеси виноград», «дыню принеси», «сходи за сластями»… И хоть были у Бако-джана золотые руки, никогда не жил он в полном довольстве. Всегда он был в долгу у бакалейщика, у лепешечника.
Среди тех, кто его посещал, был один бедный молодой мулла, он приходил, когда веселых друзей не было, и беседы его были всегда интересны. А познакомились они так: однажды Бако-джан пришел на базар, чтобы купить Коран, — друзья посоветовали ему поставить на полочке в мастерской Коран, говорили, что это принесет ему удачу. На базаре он увидел в руках у этого муллы разные книги и спросил, нет ли у него Корана. Мулла спросил, кто будет читать Коран — он сам или его сын. Мастер удивился такому вопросу: какое ему дело, кто будет читать Коран? Он хотел ответить резко и отойти, но, взглянув в добрые глаза муллы, сказал ему правду:
— На полочку в мастерской хочу поставить, чтобы приносил удачу.
— А-а, вы мастер-сапожник, — сказал, улыбаясь, мулла. — Я вас знаю. Если не ошибаюсь, вы — уста Бако-джан?
— Да, я сапожник Бако-джан.
Откуда вы меня знаете?
— Искусного мастера все знают, — сказал добродушно Мухаммед Мурад. — Вот вам на память этот красивый расписанный Коран. Берите!
— А сколько он стоит?
— Я же сказал: вам на память! — ответил мулла. — Не надо денег, берите так. Если он будет стоять у вас в мастерской и приносить вам удачу, это будет для меня дороже золота.
Бако-джан взял Коран и пригласил муллу к себе в мастерскую выпить чаю.
Мулла долго не приходил. Наконец он вошел в мастерскую со своим сыном.
— Я болел, не мог прийти, — сказал он. — Сегодня сын меня вытащил на улицу погулять… Вот мы и зашли к вам.
Бако-джан обрадовался гостям, приветствовал их, угостил чаем с горячими лепешками и миндальной халвой. Во время разговора он нечаянно увидел, что на ногах сына муллы рваные кауши, видимо, другой обуви у него не было. Бако-джан вскочил с места, достал с полки красивые хромовые сапожки и отдал их мальчику.
— Возьми, сынок, это тебе подарок от меня! — сказал он, довольный, что не остался в долгу у муллы.
Увидев это, подмастерье удивленно заморгал глазами и хотел что-то сказать, но строгий взгляд Бако-джана заставил его промолчать. Когда гости ушли, подмастерье не выдержал, сказал:
— Уста, ведь эти сапожки сшиты по заказу караулбеги!
— Ничего, сынок, караулбеги подождет денька два-три, ведь он не ходит босым!
А караулбеги скоро пришел, чтобы взять заказанные сапожки.
— Как же так, три дня прошло, а сапожки не готовы, что это такое!
— Они были готовы, — отвечал мастер, — но… кожа оказалась недоброкачественной, как стал натягивать на колодку, порвалась… Ничего, через два дня получите свои сапожки, теперь я сам схожу в лавку, куплю для вас отличную хромовую кожу.
Караулбеги хоть и злился, но пришлось ему подождать. С тех пор и началась дружба Бако-джана с муллой Мухаммедом Мурадом. Всякий его приход был радостью для мастера, беседы его были всегда содержательны, мулла пересказывал ему прославленные книги, читал стихи. Однажды они заговорили о дружбе и товариществе. Мулла сказал:
— Шейх Саади Ширази говорил:
Ты можешь в один день узнать мужчину И оценить его ум. Но душу его — не обольщайся! — Ты не узнаешь и в годы.Да, очень трудно узнать человека! Особенно такому, как вы, доброму и доверчивому, готовому всякого назвать другом. А ведь среди тех, кого вы считаете друзьями, есть и такие, у кого на языке сахар и мед, но самый страшный яд лучше, чем этот меди сахар. Я вижу, что вас окружают именно такие люди…