Поверженный
Шрифт:
— Постойте, постойте! — проговорил Закирбай, отталкивая от себя протянутые к нему руки Низамиддина. — Не в деньгах дело! Как же так? Из Бухары ваши руководители сообщили нам, чтобы мы вас встретили и проводили к Махсуму. Мы так и передали. Махсум прислал к нам своего верного человека и ожидает вас с нетерпением… Как же мы теперь можем, вместо того чтобы отвести вас в Санг Калу, проводить в Самарканд? Махсум в первую же ночь спустит к нам своих воинов и вырежет всех нас вместе с семьями!
— Ничего он не сделает, если действовать разумно. И ведь нелегко спустить сюда людей и оружие.
— Что же вы считаете разумным?
— Я думаю, что
— А если про эти махинации узнает! Махсум. Что тогда?
— Не узнает, если у вас есть надежный человек.
— А если ему сообщат, что вы в Самарканде?
— А я не буду ходить по Самарканду, я где-нибудь скроюсь. Закирбай ничего не сказал и задумался.
Он и представить себе не мог, к чему приведет их беседа. Он считал, что Низамиддин является одним из руководителей той группы, чьи приказы исполняет Махсум как военный. Центр ной группы, который находится в Бухаре, очевидно, возлагал большие надежды на Низамиддина, доверял ему. Недаром были приняты все меры, чтобы он смог убежать из Бухары и добраться сюда. А теперь этот их доверенный человек хочет удрать в Самарканд, предать все их дело! Удивительно! Если Низамиддин таков, каковы же они все, их цели и стремления? Все это ложь! Не зря он, Закирбай, ненавидит этих джадидов и их друзей, никакой в них нет стойкости, все их слова — ложь, вранье. Каждый из них только о себе думает, для себя старается…
— Что скажете? — прервал Низамиддин размышления Закирбая.
— Не знаю… Я поражен… — отвечал Закирбай, запинаясь.
— Не удивляйтесь, а лучше возьмите вот эти пять золотых как аванс! — сказал Низамиддин. — Как только перейдем границу и доберемся до безопасного места, получите еще — в два раза больше.
Закирбай сначала отказался было, но блеск золотых монет ослепил его, он протянул руку, быстро взял деньги и незаметно сунул в карман.
— Не знаю, что мне делать… — сказал Закирбай уже гораздо мягче. — И не проводить вас к Махсуму нельзя, и отклонить вашу просьбу не хочется…
Может, и впрямь действовать по вашему плану? А что, если мне пойти прямо отсюда в дом к мяснику Орифу и сказать ему, чтобы он незаметно ушел из кишлака, а вечером вернулся и сказал Мухаммеду Еру все, что вы предлагаете?
— А на этого Орифа можно положиться?
— Он свой человек, проверенный, к тому же ловкий.
— Тогда так и порешим! Человека от Махсума пошлем наверх, а сами — в сторону Самарканда. Вот и все!
— Хорошо, пусть будет, как вы сказали. Если не можете иначе, то что поделаешь!
Закирбай отправил гостя домой, а сам действительно пошел к мяснику Орифу, который был его другом. Их никто не называл ворами и грабителями, басмачами — напротив, они считались почтенными жителями кишлака и пользовались в народе авторитетом. Но на деле это были отъявленные разбойники с большой дороги, подлинные басмачи. Эти их тайные таланты знали лишь немногие, но от страха держали язык за зубами. Закирбай, хоть не был ни аксакалом, ни кишлачным старшиной, командовал здесь всеми. Ни одна свадьба, никакой обряд не могли совершиться без его согласия. Люди спрашивали у него разрешения даже на выезд в любой город — в Самарканд, Карши, Бухару. Если он не разрешал или не советовал, то поездка никогда не кончалась благополучно, если он говорил: Нет, не езжай, а кто-то все-таки уезжал, то обычно в пути с ним что-нибудь случалось и даже бывало, что он не возвращался живым назад. Мясник Ориф давал деньги в долг за проценты — был ростовщиком. Его бараньи отары увеличивались с каждым днем — за счет краденого, и его мясные лавки в Китабе, Шахрисябзе, Гузаре и Байсуне ломились от говяжьих и бараньих туш… Ему было все равно — убить барана или человека.
У них обоих были здоровые, сообразительные сыновья, под началом у которых всегда находились ловкие и умные воришки. И вся эта шайка, вооруженная ножами, револьверами и винтовками, представляла собой тайный разбойничий отряд.
…Итак, в мехманхане Орифа сидели рядышком Закирбай и Ориф. Пониже их сидели и слушали беседу два старших сына Закирбая, сын мясника и Мухаммед Ер, посланец Махсума.
— У него, наверное, много золота и драгоценностей. Такой солидный куш бог впервые нам посылает.
— Верно, верно, — говорил мясник Ориф. — Эти люди, уходя из дома, забирают с собой все что можно.
— Значит, так и порешили? Ночью я сам отведу гостя в условленное место, — сказал Закирбай. — Мулла Ориф и вы, ребята, пойдете за нами.
— Хорошо! — сказал мясник.
— Очень хорошо! — отозвались ребята.
За это время в мелких боях погибло немало его людей. Разгромленный в Бухаре, Асад Махсум бежал в сторону Гиждувана, а оттуда к границам Самаркандской области. В пути он обманывал всех, кто еще не знал о его поражении, говорил, что отправляется на маневры, на военные ученья. Несколько небольших отрядов Красной Армии пытались остановить его. Но Асад не стал вступать с ними в бой, сделал вид, что отступает, и, перехитрив красных воинов, скрылся в безопасном месте — не на ровном поле, а в горной дикой местности. Асад приказал своим воинам сделать привал и отдыхать, а сам с Окиловым и Исмат-джаном стал совещаться.
Посовещавшись, они решили, что Окилов отправится в Самарканд, сдастся там туркестанским советским властям, войдет в их доверие и добьется принятия отряда Асада Махсума на их сторону. Но с тем чтобы отряд не разоружили, а отправили на охрану границы. А там Асад соберет новые силы и снова пойдет на Бухару.
После ухода Окилова на военный лагерь Асада Махсума ночью неожиданно напал отряд красноармейцев Асад не принял боя, отступил и бежал в сторону Байсуна. Но красные преследовали его. Тогда он вступил в бой, захватил несколько пулеметов, ящики с патронами и много винтовок. Еще несколько раз удалось ему разгромить небольшие отряды красных. Воодушевленный этими победами, он решил не переходить бухарскую границу, воевать в горах Байсуна.
В Байсуне в его отряд вошло несколько местных басмаческих отрядов. Асад связался со своими бухарскими «руководителями», они велели ему скрываться и выжидать, совершая небольшие набеги в окрестностях, пока не прибудет Энвер-паша и, объединив всех своих сторонников, не начнет крупное наступление…
С той поры и до последнего времени действовал: разделил отряд на несколько небольших подвижных групп руин, которые совершали набеги на окрестные кишлаки. С помощью таких людей, как Закирбай, он нашел Санг Калу — эту каменную крепость, которую сделал своим центром. Он перевез туда жену и ее мать, запасы оружия, провизии и часто сам подымался туда и по неделям отдыхал…