Повесть о детстве
Шрифт:
– Да, но они же нам служат. Мы их кормим и деньги платим.
– А вы что делаете? Дрыхнете только до самого обеда.
А мы вот какую хошь работу делаем. А на мне все хозяйство.
Володя небрежно и гордо цедил сквозь зубы:
– Так и полагается. Не хочешь ли быть таким, как мы?
Дождешься на том свете. Можешь идти в свой хлев и спать вместе с баранами.
Такие перебранки веселили нас: нам хотелось озоровать, тлумиться над ними и хохотать им в лицо.
На этот раз мы от нашего двора пробежали, прыгая друг через друга, по всему нашему
Так, разгоряченные, мы подбежали к катку. У Володи з руке была нагайка, жгучая, как змея, а у Саши - красивая рогатинка с острым железным наконечником. У Володи лицо было злое, и встретил он нас молча, делая вид, что не замечает нас. Саша, наоборот, смеялся, и на румяных от мороза щеках вздрагивали у него ямочки. В глазах его не было вражды, а задорно играло веселое ожидание.
Кузярь смело и независимо вошел в круг и заскользил на своих курносых валенках. Мне тоже хотелось озоровать и показать барчатам, что я не боюсь их, несмотря на то что Володя зловеще похлестывал нагайкой, а Саша вонзал рогатину в лед. Я с разбегу проехал по зеркальному льду на середину крута к Кузярю. Наумка остался на снегу и с завистью посматривал на нас, робко улыбаясь и вытирая варежкой нос.
Володя подскочил к нам, замысловато закружился и встал на острые концы коньков. Он щелкнул нагайкой по своей бекешке и властно приказал:
– Вам кто разрешает сюда ходить? Убирайтесь вон! Вы нам не пара.
Кузярь с невинным видом спросил дружелюбно:
– Аль уж на льду-то поиграть нельзя? Мы, чай, не мешаем вам. Звери мы, что ли?
– Мне собака милее, чем вы, - с брезгливой гримасой высокомерно ответил Володя, играя нагайкой.
– А если я гоню - значит, вы здесь лишние.
Приплясывая, Кузярь с ехидной улыбочкой напомнил:
– Да ведь река-то ничья. Может, здесь и воздухом нельзя нам дышать?
Володя внушительно стукнул черенком нагайки по шапке Кузяря.
– Значит, нельзя. Долой отсюда, пока я вас не отхлестал.
Я не вытерпел и вырвал у него нагайку.
– Ну, ты не охальничай кургузкой-то! Думаешь, боимся тебя?
Володя бросился на меня и хотел ударить, но я замахал перед ним его нагайкой.
Саша подъехал ко мне на коньках и с гневным испугом закричал:
– Не смей, Федяшка! С ума сошел! Володька пожалуется папаше, и он выпорет тебя. А ты оставь, Володя. Знаешь, с кем имеешь дело?
– Я их, дураков, заставлю слушаться. Я на версту их не подпущу! Отдай нагайку!
Кузярь вырвал у меня нагайку и заскользил по льду, весело жвыкая ею. Володя с металлическим треском рванулся к нему на коньках. Саша с тревогой поехал за ними, подталкиваясь рогатинкой. Я тоже поскользил на помощь Кузярю. Он юрко увернулся от барчат и, жвыкая нагайкой, вызывающе засмеялся.
– Отдай плетку!
– злился Володя, преследуя его.
– Сашка, дай сюда рогатину, я его огрею по башке.
Но Саша отъехал в сторону.
– Не желаю. Рогатина не для того, чтобы бить по башкам. Ты такой же, как папа, - не помнишь себя.
– А я желаю его проучить. Он не понимает, идиот, что нечего ему соваться сюда своим рылом.
Он подлетел ко мне и крикнул:
– Ты какое имел право вырвать у меня плетку? Ну? На первый раз я тебя щажу, потому что ты храбро защищал Машу. Но за дерзость я все-таки должен тебя наказать. Отбери у этого негодяя нагайку и вручи ее мне.
Я тоже ненавидел этог,о зазнайку и посоветовал ему:
– Возьми да сам и отбирай. Эка, чем стращать захотел!
Сам зарвался, обругал нас, а сейчас трусу веруешь.
– Это я трус? Ты дурак.
– Ты сам дурак. Саша-то тебя умнее: тебя же совестит.
Он поскользнулся на коньках и взмахнул руками. Если
бы я не поддержал его, он упал бы навзничь и больно расшиб голову. Он растерянно взглянул на меня и пробормотал:
– Спасибо за помощь. Я тебя прощаю.
– Прощать меня не за что. Чай, я не хуже тебя. Я ведь тоже книжки читаю.
Я подозвал Кузяря и велел ему отдать нагайку Володе.
Но Кузярь заартачился:
– Пускай он поборется со мной, тогда отдам.
Володя презрительно скривил рот.
– Еще чего захотел!
Саша с веселой готовностью предложил:
– Давай со мной бороться. Я с удовольствием.
Кузярь дружески улыбнулся ему.
– Нет, с тобой не буду. Мы с тобой не ругались. А он у меня в долгу.
Наумка, должно быть, не ждал ничего хорошего от нашей ссоры и побежал обратно.
– Один навозный герой уже удрал, - усмехнулся Володя.
– Пора и вам обоим убираться. Хватит. Давай плетку.
Кузярь подмигнул мне и захлестал нагайкой перед Володей. Он дразнил его: вот, мол, твоя плетка-то, а не возьмешь.
– Нам идти .некуда, - ухмыльнулся он.
– Мы дома. Это вы забрались к нам на задний двор. Мы же вас не гоним.
Вон у себя на мельничном пруду каток-то и сделали бы. Вы у нас скотину за потраву угоняете и штрафы дерете. А я вот в залог взял нагайку. Ну-ка, попробуй отнять. Хоть гы и старше меня, а со мной не сладишь...
Я шепнул Саше на ухо:
– Чтобы драки не было, пускай выкупит. Кузярь-го страсть ловкий драться.
Саша встревожился и миролюбиво посоветовал Володе:
– У тебя, Володька, в шубе оловянный пистолетик с бумажными пистонами. Отдай его за нагайку.
– Молчи ты, трус! Он меня и пальцем не тронет, - не смеет! Он - мужик, а мы - дворяне.
– Ну, так что же?
– серьезно возразил Саша.
– Не забывай, как Митя доказывал, что крестьянин нисколько не хуже нас и часто бывает благороднее.