Повесть о дружных
Шрифт:
– Ну, Чижик,- говорит Лена,- зови Нюру и Маню и принимайтесь за дело. Да смотри, чтоб всё было в порядке. А я Ивану Евдокимовичу доложу.
Так Таня неожиданно делается "заведующей" детским садом.
Суматошливый народ
Восемь ребятишек, мокрой взъерошенной стайкой, жались друг к другу посреди просторной избы тети Дуни.
От дверей до дорогих гостей по свежевымытому полу шли липкие, грязные следы.
Таня, Нюра и Манька стояли в сторонке и любовались своими подопечными.
– Ай и хороши!
– притворно-строго
– Словно воробьи в непогоду!
– смеялась Таня.
– Грязищи-то натаскали, грязищи!
– лицемерила Манька, будто не замечая собственных грязных ног.- Вот кого надо на буксир!
– Что же мы с ними делать будем?
– спросила Таня.
– Сейчас я с ними игру заведу,- заявила Манька.
– Какую?
– А какую знают.
Но Нюра без дальних слов сняла пальтишко, подвязала передник тети Дуни и прикрикнула на подружек:
– Какую еще игру! Их сначала раздеть и разуть нужно. Сажайте их всех на лавку: мы с тобой. Чижик, будем раздевать, а ты, Манька, пол подотри.
– Не хочу я пол! Сама подтирай!
– А не хочешь, так мы тебя вовсе из избы выгоним, сами справимся.
Манька притихла и пошла за тряпкой.
Таня и Нюра стащили с ребят сырые пальтишки и платки, сняли с них обувь, растерли холодные ноги. Ребятишки повеселели.
– Ну, нате теперь, играйте,- сказала Нюра, дала им несколько чурочек, насыпала на столе горсть гороха, груду сосновых шишек, что всегда хранились у тети Дуни для самовара.
– Дай им. Чижик, еще вон ложки; они ими звенеть будут. А мы пока с тобой печку растопим и щи им поставим. Ты, Манька, чисти картошку.
Манька хотела было снова поканючить, но потом раздумала, взяла из ведра большую картошину и стала ее чистить так ловко, что тонкая, длинная кожура свивалась спиралью и пружинила, раскачиваясь в воздухе.
Малыши слезли с лавки, окружили Маньку кольцом, с восхищением глядя на вьющуюся шкурку. А та все вилась и вилась из-под ножа непрерывной ленточкой, а Манька гордо блестела глазами и уже напевала песенку:
Как у нашего двора
Растянулась кожура.
Погоди немножко,
Будешь есть картошку...
С этого момента Манька стала безраздельной владычицей малышей.
Кто-то застучал в окно. Таня выглянула. Под окном стоял Петя.
– Сашка велел узнать - может, что нужно: дров или воды; так я сейчас сделаю.
– Принеси, Петя, дров посуше, да поколи помельче, а то у меня печь не разжигается,- сказала Нюра.
Работа закипела по-настоящему.
"Бух! бух! бух!" - бухал топор на дворе. Петька колол щепу; Нюра чистила морковку; Таня резала капусту; Манька занимала ребят.
Скоро загудела печь, и в избе стало уютно.
Ребята играли шишками, стреляли друг в друга горохом. Толстый мальчонка прыгал на одном месте и кричал: "Пиф-паф! пиф-паф!" Белобрысая девчонка завернула полено в тряпочку и баюкала.
Всё было в порядке; только Таня находила,
Петя уже давно убежал обратно на картофельное поле.
Таня разжигала самовар, а Нюра перетирала тарелки, когда мальчишка, изображавший пулемет, отчаянно завизжал. Он стоял посреди избы, выпучив голубые глаза, и крупные слезы катились по его щекам.
– Что такое? Что случилось?
– бросились к нему девочки.- Что ты кричишь?
Но он только бессмысленно топал ногами и кричал: "Там, там, там!"
Малыши смотрели на него с изумлением, но круглая Тонька разъяснила всё дело:
– У него горошина в носе сунутая...
Попробовали вытащить горошину пальцем - не получалось. Заставили мальчишку сморкаться,- горошина сидела прочно.
Манька предложила воспользоваться крючком для вязанья,- Нюра не позволила. Она взяла соломинку и пощекотала ею в свободной ноздре. Мальчишка оглушительно чихнул, и злополучная горошина вылетела на пол. Все облегченно вздохнули.
– Собери-ка ты, Маня, весь горох да выброси, а то они его еще в уши засунут.
К этому времени поспели щи; девочки разлили их по тарелкам, мискам, чашкам и начали кормить ребят.
Ребята проголодались, ели за обе щеки, просили прибавки.
Манька отдыхала, а Таня и Нюра сбились с ног. Одного покорми, другому подлей, третьего вытри.
Саша приоткрыл дверь, заглянул в избу.
– Ну, как, справляетесь с мелочью?
– Справляемся, справляемся!
– степенно ответила Нюра.- Всё по-хорошему!
– То-то!
– сказал Саша и скрылся.
Девочки устали. "Что же теперь с ними делать?"
– А теперь спать положить, как в очаге... тихий час.
– "Не пищать и не кричать, а ложиться быстро спать!.." - запела Манька.
Она коршуном налетела на малышей, хватала их и укладывала на кровать тети Дуни. Четверо поместилось На кровати, для остальных расстелили на полу тулуп.
Уставшие за день малыши не сопротивлялись, и скоро теплое сонное дыхание наполнило избу.
Таня бессильно опустилась на скамью.
– Вот бы они, Нюрочка, подольше спали!
– Да, как же! Поспят они!
– А проснутся,- надавать им тумаков, так опять заснут!
– предложила Манька.
– Ну уж, ты скажешь!
Девочки сами принялись за щи. Беседовали полушепотом, степенно, чтобы не разбудить малышей.
Так мирно и тихо прошли час, другой, а на третий с кровати послышалось пыхтение. Кто-то пыхтел всё громче и громче. В пыхтении появились плаксивые ноты, взвизгивания. Нюра и Таня бросились к кровати и замерли от ужаса: беловолосая Катя просунула голову между прутьев кровати! Туловище ее лежало на матрасе, а голова торчала наружу. Сдерживая слезы, Катюша ерзала и извивалась, стараясь освободить голову, но уши ей мешали. Перепуганные Таня и Нюра пытались ей помочь, но ничего не выходило: уши мешали голове пролезть обратно.