Повесть о дружных
Шрифт:
Уже считали-пересчитывали в правлении колхоза, думали, с каких работ можно снять людей, а из райкома всё торопят: скорей, скорей, чтобы ни одного клубня не замерзло!
Иван Евдокимович пришел к Марье Дмитриевне. Она выслушала его и сказала решительно:
– Что ж, на субботу с полдня и на воскресенье мобилизую учителей и старших школьников. Сама, конечно, пойду. На остальные дни выделю вам только Власьевну. Учебе ничто не должно мешать.
– И на том спасибо,- сказал Иван Евдокимович и, вздохнув, ушел.
Вот он
Что такое детская эта подмога, когда здесь нужны десятки здоровых рук?
Власьевна подошла к нему, заглянула в глаза.
– Ну, как?
– Неважно, Афанасьюшка. Не хотел я помощи просить, да придется. Пойду позвоню в райком, там посоветуют.
– Иди, иди, в райкоме уж что-нибудь придумают. А ты самому Сергею Ивановичу звони.
– Конечно, ему...
– Я вечерком забегу к тебе, Иван Евдокимович.
– Ну... ну...
И Иван Евдокимович идет звонить в район.
Через два дня из райкома сообщили, что организуют помощь из города.
В субботу всё было готово к приему городских.
В сельсовете, в правлении колхоза расстелили на полу свежую солому. Женщины принесли подушки, истопили печи. На поле притащили большой котел, приготовили щепу. Стали варить работникам картошку и щи. Щи хоть и пустые, без мяса и масла, да горячие и пахнут свежими овощами и зеленой петрушкой.
Колхозники тащили кто что мог для дорогих гостей. Тетя Дуня принесла ведро квасу, с фермы прислали творога, для школьников накопили молока. Иван Евдокимович заглядывал повсюду, обо всем заботился.
– Люди к нам с помощью, мы к ним с приветом. Смотрите, бабоньки, чтобы всё по-хорошему. Лопаты наточены? Мешки приготовлены? Лошади кормлены?
И вот загрохотали по проселку машины.
Колхозники сгрудились на крыльце правления. Иван Евдокимович почистил рукавом медали на груди и приосанился.
Звено дружных, конечно, вертелось впереди всех. Манька всё пыталась влезть на ограду. А Нюра дергала ее за юбку.
– Слезь! Ты не воробей на ограде сидеть. Люди приедут городские, а ты словно из лесу выскочила.
Но Манька ее не слушала.
Вот машины загудели у околицы. Ребята бросились навстречу. Саша распахнул воротца и сдернул шапку:
– Здравствуйте!
– Здравствуйте! Здравствуйте!
Два грузовика были полны людей. Кого тут только не было! И солидные, седоусые рабочие с въевшейся в кожу металлической пылью, и девушки-комсомолки, и военные, и пожилой инженер в больших роговых очках. Шутка ли, пятьдесят человек помощников!
Люди соскакивали с машин, разминали затекшие ноги и сразу же хватались за лопаты.
– Куда брести, папаша?
– спросил бойкий паренек у председателя.
– Одну минуточку, молодой человек,- остановил его Иван Евдокимович с достоинством и поднял руку.- Товарищи,- сказал он негромко, но внятно,колхозники наши благодарят вас за помощь. Спасибо вам, други. Не
Люди рассыпались по полю. Работали по двое. Таня с Нюрой, рядом Лена с Галиной Владимировной, потом Власьевна с Марией Петровной. Марья Дмитриевна у весов с карандашом в руке, и дальше, сколько видит глаз, всё клонятся и клонятся люди над черной промокшей землей.
Таня крепко хватает жухлую ботву и тянет ее на себя. А Нюра вонзает лопату и выворачивает землю. И лежат в яме розовые картофелины, словно маленькие поросята.
Таня и Нюра сразу переходят к другому кусту, а малыши выбирают картошку из ямы, складывают в ведра, в мешки. Даже круглая Тонька роется в земле. Даже кашинские невесты стайкой работают вместе. А мальчики таскают ведра и, взвесив, высыпают картошку в телеги.
Ничего, что земля сырая, что на лопату налипают комья, что стынут руки и сверху сеет мелкий холодный дождик. Всё-таки весело работать, когда поле гомонит звонкими голосами.
Оказывается, не все умеют копать картошку.
Власьевна подходит к пожилому инженеру. Тот растерянно смотрит на ботву в своих руках. Он как ухватится за нее, так и оборвет у самой земли. А его напарница, молоденькая девушка в пестром платочке, сердится:
– Ну, что это вы, Георгий Георгиевич, опять?
– Опять,- беспомощно разводит руками инженер.- Она как-то, простите, обрывается.
– Что ты на человека нападаешь?
– говорит Власьевна.- Может, им впервой приходится. Дайте-ка я вам покажу!
Инженер и Власьевна склоняются над кустом.
– Вот так.
– Благодарю вас,- говорит инженер.- Теперь я понял: способом первого рычага.
Девушка смеется.
– А ты не смейся,- останавливает ее Власьевна,- гражданин, наверно, в своем деле на заводе - орел!
– Ну, на заводе, конечно,- уважительно говорит девушка.
– То-то,- и Власьевна спешит дальше еще кому-то помочь, еще чему-то научить.
А народ всё прибывает.
Пришли из района, из дальней МТС, из лесничества. И тут оказалась проруха: многие женщины-одиночки привели с собой ребят: не на кого было оставить. И вот толкутся они около матерей, мокнут под осенним дождиком, падают в липкую грязь. Хнычут тоскливо и мешают работать. А на них раздраженно шикают занятые люди.
– Вот что,- говорит Лена Галине Владимировне,- так нельзя. Надо где-то ребят пристроить. Чижик, а Чижик! Иди сюда! Вы с Нюрой соберите всех этих крикунов, а я побегу к Марье Дмитриевне, попрошу пустить их в школу.
– Да что ты,- говорит Галина Владимировна,- и не ходи! В школе сейчас чистота. Пустят тебе туда этих пачкунов!
– Да что и ходить,- вступает в разговор тетя Дуня.- Что им там за радость! Ни прилечь, ни присесть, ни чайку попить! Забирай их, Таня, в мою квартиру, и пачкунов, и чистеньких. Там и печку затопите, и щей наварите.