Повесть о генерале Данне, дочери Маары, Гриоте и снежном псе
Шрифт:
Иногда Гриот опускался перед Данном на колени, клал одну руку на голову снежного пса, чтобы тот не волновался, и говорил:
— Данн, господин, Данн, генерал…
И наконец Данн начинал приходить в себя; он шевелился, потом садился на кровати:
— В чем дело, Гриот?
Данн был так худ, так болен; казалось, что его отрывают от каких-то глубоких размышлений или долгого, бесконечного сна.
— Господин, я бы хотел, чтобы ты вышел на воздух — чуть-чуть подышать, погулять, а? Тебе будет полезно. Это нехорошо, все время лежать, Данн.
— Хорошо, Гриот, это очень хорошо. —
Затем Али посоветовал Гриоту разговаривать с Данном, даже если ему кажется, что тот не слышит. Поэтому Гриот приходил и говорил:
— Не хочешь узнать, как у нас идут дела, господин?
Несмотря на то что Данн не отвечал, Гриот рассказывал ему обо всем, что делал, как он организовал поставки питания, сколько пряжи заготовлено, сколько ткани выкрашено, и о том, что в лагере множество людей, знающих разные ремесла, которым можно было бы обучить остальных.
Конечно, больше всего Гриоту хотелось рассказать Данну о найденном тайнике и о песчаных библиотеках, спрятанных там, но он ждал подходящего момента, когда Данн наверняка будет слышать его. Может, он даже встанет и начнет расспрашивать.
— Данн, господин, давай пройдемся вдоль обрыва.
— Хорошо, но только не сейчас. Давай завтра, Гриот.
Гриот говорил с Данном долго, пока не начинал сипнуть, и тогда уходил, а Данн оставался лежать, неподвижный и беззвучный, словно выброшенная на берег рыба.
Рядом с Данном всегда находились два солдата, которые присматривали за ним. Однажды один из них прибежал за Гриотом.
— Господин, генерал начал разговаривать. Иногда он говорит сам с собой, а иногда с нами.
— О чем он говорит?
— Вспоминает разное. Хорошее и плохое, кое-что такое, чего я бы не хотел знать. Еще он говорит о Мааре. Мы слышали, что это его сестра, господин.
— Да, она умерла, и в этом все дело. Ясно?
— Да, господин.
— Но ты не беспокойся, он выздоровеет.
Почему Гриот так сказал? Кто ему обещал, что Данн непременно выздоровеет? Сам он, кажется, совсем к этому не стремится.
Что, если Данн умрет? Что тогда? Ляжет ли Гриот на кровать, сделавшись безучастным ко всему? Одна лишь мысль об этом привела его в состояние, близкое к панике. Гриот не мог представить себе жизнь без Данна. Данн — это то, ради чего он живет. Его генерал Данн.
Что толку от бесконечных размышлений, Гриот все равно не мог во всем этом разобраться. Данн заболел, узнав о смерти горячо любимой сестры. Одним словом — из-за любви. Ну да, Маара была приятным человеком, да, была… была.
«Где-то в самом начале моей жизни, до той ночи, полной огня, криков и смерти, у меня тоже была семья. У каждого человека должна быть семья. В той первой армии, где я был мальчиком-солдатом, меня называли сиротой. Если меня звали сиротой, значит, раньше у меня были отец и мать. Возможно, и сестра у меня тоже была».
В армиях, где ему довелось служить, попадались не только мальчики, но и девочки.
И в его армии они тоже есть. Из маленьких воинов Гриот уже набрал целый батальон, и вскоре придется создавать батальон девочек. Девочки, девушки. Значит, со временем появятся и младенцы. Когда это произойдет, его армия будет напоминать не
— Что мне делать? — прошептал Гриот в безысходности, сидя за столом в большом зале.
Али услышал и откликнулся:
— Терпение, господин, будь терпелив. Горе — как яд. Оно отравляет.
И что же, значит, все беженцы, что собрались сейчас около Центра и каждый из которых несет в себе трагедию, тоже отравлены? И сам Али отравлен? Гриоту так не казалось.
Солдаты, охраняющие Данна, сообщили, что больной говорит о ком-то по имени Лета.
Гриот отправил с путником послание Лете, велев передать его только в руки ей самой или Шабису.
Гриот и снежный пес гуляли по дороге, которая вела к ферме, когда вдруг из-за поворота появилась бегущая фигура. Гриот сразу узнал Лету по струящимся у нее за спиной светлым волосам. Она кричала:
— Помогите, помогите!
За ней бежали двое с палками в руках и орали вслед Лете:
— Альби, альби!
Она увидела снежного пса и остановилась. Ее преследователи тоже. Белокожая женщина и крупное животное с белой шерстью будто светились на фоне серой дорожной грязи, мутно-зеленых болот и низкого хмурого неба. Сквозь тучи пробился тонкий лучик солнца и упал на волосы Леты — они вспыхнули переливчатыми огоньками. Рафф не был обучен нападать и преследовать и никогда раньше не видел Лету, тем не менее он знал, что нужно делать. Несколькими прыжками он миновал Лету; два ее преследователя тут же пустились наутек. Снежный пес быстро их догнал, и тогда они свернули с дороги в болота. Рафф остановился на краю и посмотрел, как бандиты барахтаются в топкой жиже, потом неторопливо развернулся и прошествовал туда, где стояла Лета. Он уселся около ее ног. Аккуратная и умная морда в белой опушке оказалась на уровне груди женщины. Она протянула руку, и Рафф понюхал ее.
К ним подошел Гриот.
— Познакомься, Лета. Это Рафф, он с ледника, с севера, из-за Срединного моря.
Пес обошел женщину кругом, обнюхивая длинные светлые волосы, и коротко пролаял что-то, видимо в знак приветствия.
Эти два ослепительно белых существа, окруженные темной водой и бесцветными травами и кустами, были словно созданы друг для друга. Они составляли великолепную пару. И Гриот, которому трудно было принять Лету из-за ее необычного внешнего вида, теперь принял ее — благодаря снежному псу.
Лета несла свертки и корзинки. Принимая у нее ношу, Гриот почувствовал, что женщина вся дрожит.
— Ты сможешь дойти до Центра?
Она кивнула — смелая, но все же слишком слабая. Рафф встал сбоку от Леты, предлагая женщине опереться на него. Пес медленно двинулся вперед, и она пошла вместе с Раффом, почти повиснув на нем.
— Данн очень болен; он в последнее время говорит о тебе.
— И я тоже о нем думаю.
В Центре они сразу прошли к Данну. Рафф подождал, пока Лета не усядется рядом с Данном, и только потом отошел от нее, улегся на полу у кровати, положив голову хозяину на плечо.