Повесть о генерале Данне, дочери Маары, Гриоте и снежном псе
Шрифт:
Данн обнял ее и сказал:
— Кайра, ты лжешь. Сегодня утром от Шабиса пришла весть, что он уже приближается к Чараду.
В ответ последовало целое представление: взлетали кудри, надувались губы, метались злобные взгляды. Но представление это было каким-то неслаженным, фальшивым. Обе актрисы — Кайра и Рэя — вели себя как заводные куклы, у которых заканчивался завод.
— Кайра, — не выдержал наконец Данн, — мой тебе совет: пойди приляг. Найди Джосса, пусть он позаботится о тебе. Ты, по-моему, нездорова.
— Меня утомила дальняя дорога, — скорбно объявила Кайра.
— Тогда выспись как следует. — С этими словами он встал со стула.
Кайра попыталась подняться, но упала обратно на сиденье. Данн хлопнул в ладони, и появился солдат.
— Проводите госпожу и ее дочь к западным воротам.
Кайра сумела-таки встать на ноги.
— Я пройду здесь, — объявила она, направляясь к шеренге солдат, охранявших Центр.
— Нет, — сказал Данн. — Охране приказано убивать любого из армии «черных одеял», кто попытается пройти сквозь шеренгу. Ты обойдешь Центр снаружи.
Обе гостьи, мать и дочь, пошатываясь, побрели к воротам. Они двигались неуверенно, словно пьяные. Они вышли наружу, и ворота захлопнулись.
— Теперь-то уж точно мы не можем больше ждать, — сказал Гриот, — надо уходить.
— Да, я слышу, Гриот. Хорошо. Я готов.
— Через два дня, — решил капитан.
— Почему? Нам ведь недолго собраться. Все мое имущество легко уместится в дорожную котомку.
— А у меня тоже будет котомка? — поинтересовалась Тамар.
— Я покажу тебе, как сделать ее из половины одеяла, — пообещал племяннице Данн.
— Когда мы придем в Тундру, у меня будет своя комната? — задала девочка следующий вопрос.
— Да, конечно.
— И я буду жить рядом с тобой?
— Тамар, не бойся, мы все будем жить вместе.
— А Рафф? Он где станет жить — в твоей комнате или в моей?
Али вмешался в их диалог:
— Пусть это решает сам Рафф.
Вечером, когда уже совсем стемнело, Гриот отправился в западную часть Центра. С собой он взял четверых солдат, все с красными одеялами через плечо, и двух снежных псов. Обе собаки были дружелюбными, веселыми созданиями, однако Гриот тщетно вглядывался в их морды в поисках той разумности, которую привык видеть в глазах Раффа.
Гриот и его отряд прошли через двойную шеренгу охраны, которая получила приказ быть особенно бдительной в эту ночь.
По ночам Гриот привык видеть Центр погруженным в темноту: башни, крыши и парапеты с трудом можно было различить на фоне черного неба, которые лишь изредка освещала луна. Но сейчас, двигаясь через дворы и переходы, Гриот с солдатами замечали то дрожащие отсветы костра, то сияние фонаря в окне, или под крышей, или в проломе стены. Гриот не стремился к тому, чтобы остаться незамеченным. Встреча с Кайрой не входила в его планы, однако она была маловероятна. Кайра отыскала в музеях огромный стул — вроде трона — и велела установить его в одном из пустых залов. Там они с Джоссом и устроили свой двор и задали пир для «черных одеял». Гриот хотел подчеркнуть, что Центр принадлежит Данну до тех пор, пока тот сам не решит покинуть его, и что Кайра находится здесь исключительно как гостья. И еще Гриот собирался кое-что проверить: насколько сильна и опасна армия Кайры.
В западной части Центра он вскоре нашел большую компанию «черных одеял», которые сидели и лежали перед кострами. Поскольку они не знали, атаковать Гриота и солдат или разбегаться, Гриот взял инициативу в свои руки. Он поприветствовал чужаков и осведомился об их самочувствии. Желая дать всем возможность хорошенько рассмотреть его, Гриот спокойно и непринужденно стоял перед солдатами. Прежде всего в глаза бросалась его непохожесть на пришельцев с фермы: он был крепким, здоровым, сильным молодым человеком с широким лицом, на котором выделялись зеленовато-серые глаза. Большинство «черных одеял» уже не раз встречали его. Почти все эти люди пришли с востока и просили приютить их в Центре. Им отказали, но накормили и еще дали с собой еды и воды. Гриот сам стоял у ворот, порой днями напролет. Его сильно огорчало, что приходится гнать прочь измученных беженцев, хотя капитан и понимал правоту Данна: Центр действительно не мог больше вместить ни одного человека. Поэтому Гриоту только и оставалось, что следить за тем, чтобы с каждым беженцем обошлись по справедливости. Наверняка все эти люди запомнили его и его образ ассоциировался у них с едой и помощью. Теперь же Гриот хотел, чтобы солдаты узнали его как капитана Гриота — того самого капитана Гриота, о котором они слышали от Кайры только плохое.
Многие из «черных одеял» действительно узнавали Гриота и здоровались с ним. Когда он переходил от одной группы к другой, кто-то окликнул его:
— А когда мы будем в Тундре, ты выдашь нам красные одеяла?
«Красные одеяла, красные одеяла», — слышалось повсюду, пока Гриот обходил костры в темных дворах.
К тому времени, когда капитан завершил этот ночной смотр, он был уверен: как только армия Кайры окажется в Тундре, половина ее войска перебежит к нему. Хочет ли он этого? Он присматривался к вражеским солдатам, чтобы понять, какое влияние успели оказать на этих людей выпивка и мак. В армии Кайры пьянство и курение наркотиков поощрялись — она считала, будто одурманенными людьми легче управлять.
Гриот не желал использовать человеческий материал, который загубила Кайра, но среди ее воинства ему встретилось множество неиспорченных мужчин и женщин. Однако они пока еще не в Тундре, и Гриот почти не сомневался в том, что Кайра не станет торопиться покинуть Центр. По дорогам, которые он построил, из Нижнего моря в Центр будет поступать рыба. В оборудованных им хранилищах полно запасов, а на фермах растут зерновые, плодится скот. Беженцы, которые неиссякающим потоком шли с востока, приносили с собой мак и всевозможные диковинки, неизвестные на ферме или в Центре. Поэтому, безусловно, у армии Данна будет масса времени завоевать Тундру, не скоро еще растолстевшая и обленившаяся Кайра соизволит пуститься в путь. В то же время Гриот понимал, что это еще не конец. Кайра и Джосс не представляют для них угрозу, поскольку первая самовлюбленна и слаба, а второй груб и неумен. Но есть еще Рэя, которая, когда Данн станет правителем Тундры, вспомнит о том, что она как-никак его дочь. И рано или поздно — вероятно, еще очень не скоро — эта избалованная девица прибудет в Тундру и предъявит свои права. Так или иначе, но это дела будущие. И сейчас ничего не изменить. Рэю охраняли слишком хорошо, чтобы можно было незаметно воткнуть в нее нож (хотя Гриот ни на миг бы не задумался отдать такой приказ, если бы только думал, что план выполним).
Гриот дошел до самого конца западной стены, где она уже начала разрушаться, но была еще достаточно прочна. Он повернул в обратный путь. Двигаясь вдоль южной стены, он увидел здание, ярко освещенное изнутри. Догадываясь, что внутри, он постучал. Дверь открыла Лета. При виде Гриота она зарыдала и бросилась ему на шею.
А ведь раньше она ни за что бы не позволила себе такого. Видимо, на долю Леты выпал не один удар — со стороны Кайры или Джосса. Она стала покорной.
Поверх головы Леты Гриот увидел ее девушек: здесь были и альбки — бледные создания, волосы которых сияли в свете фонарей, и выходцы из Речных городов — чернокожие, блестящие и приветливо ему улыбающиеся.
— О, Гриот! — рыдала Лета. — А я так надеялась, что вы не узнаете о том, что мы здесь!
— Не плачь, — приказным тоном сказал он, и Лета постаралась осушить слезы. — Данну будет больно услышать, что ты скрыла от него свое появление.
— Мне так стыдно, — воскликнула Лета.
И прежде чем она снова залилась слезами, Гриот велел:
— Лета, прекрати. Пожалуйста. Я скажу Данну, что ты здесь. Иначе он очень на меня рассердится. Он постоянно вспоминает о тебе. Он так тебя любит. Разве ты забыла, что вы вместе пережили столько приключений.