Повесть о генерале Данне, дочери Маары, Гриоте и снежном псе
Шрифт:
Данн сказал:
— Теперь, когда мы ушли, Кайра и Джосс поселятся в наших комнатах и на некоторое время сырость им будет не страшна.
— Время, время, — повторила за ним Тамар. — Каждый раз, когда вы говорите это слово, оно меняется.
— Как ни измеряй время, рано или поздно оно поглотит Центр — с помощью воды, или огня, или того и другого вместе.
— Странно даже подумать, что когда-нибудь Центра не будет, — сказала Тамар. — Я всю жизнь только и слышала: Центр, Центр, Центр.
— Давайте построим новый Центр, —
— Но на постройку этого ушли сотни, тысячи лет, — возразил Данн.
— Но мы хотя бы начнем, — не сдавался Гриот.
— Центр без песчаных библиотек, без записей, без истории?
— Но мы же несем с собой все то, что переписали и скопировали писцы. Это великое множество сведений, — напомнил Гриот.
— Это лишь малая толика того, что было.
И они пошли дальше, погружаясь в туманы, которые вились над затхлой водой, и ступали так же осторожно, как ночью. Али шепнул Тамар, что солдаты могут взять ее на руки, но она ответила, что не устала. На самом деле девочка, конечно, устала, но в памяти малышки живы были рассказы о ее матери и о том, какой смелой и выносливой была Маара.
К полудню они вышли на островок — едва поднимающийся над уровнем болот. Небольшими партиями солдаты карабкались на клочок суши, чтобы передохнуть, а потом уходили, уступая место следующим. На острове места хватало лишь для нескольких человек. Снежный пес за всю ночь не издал ни звука. Тамар заглянула к нему в ящик. Ее узнали: хвост шевельнулся раз, потом второй. Но сам Рафф продолжал лежать на боку, с закрытыми глазами. Он все еще был очень болен.
Целый день армия продолжала путь через болота. В глубоких местах Тамар вглядывалась в воду: там можно было заметить крыши домов затонувших городов. Она слышала о них, но раньше никогда не видела, и Али тоже не видел.
Девочка потянула Данна за рукав:
— А люди, которые жили в этих городах, они тоже утонули?
— Нет, у них было достаточно времени, чтобы уйти, пока здания не погрузились в воду.
— А куда они уходили?
— На север они пойти не могли, потому что там был ледник, так что, должно быть, они шли на юг.
— Кое-кто отправился на восток, в мою страну. Так говорится в старинных сказаниях, — вставил Али.
— Старинные сказания… как давно это было.
— Очень давно, — сказал Данн. — Города, как мне кажется, тонули медленно. Они исчезли в воде не за одну ночь.
— Это как Центр, да? Края постепенно опускаются в воду, и по стенам расползается сырость? — спросила Тамар.
— Да-да, именно так. И было это очень, очень давно.
Личико девочки красноречиво говорило о том, что ее пугают все эти необъятные бесконечности, и Данн сказал:
— Али, наверное, будет лучше, если ужасы прошлого мы будем узнавать только из старинных сказаний. Все не так страшно, если это всего лишь сказка, которая начинается словами: «Наши летописи говорят, что…».
— Пожалуй, — согласился Али.
Дети именно так и должны узнавать о прошлом: «Говорят, что когда-то…».
И Данн завел рассказ:
— Говорят, что когда-то, давным-давно, весь Йеррап процветал: его покрывали города и парки, и леса, и сады, и все люди были счастливы. Потом пришел ледник, и вскоре города оказались подо льдом.
А Али продолжил:
— Все люди отправились на юг и на восток и нашли там новые дома.
Но личико Тамар по-прежнему оставалось испуганным, измученным, жалким. Али положил руку ей на плечо и сказал:
— Малышка Тамар, забудь про то, что было давным-давно. Мы живем здесь и сейчас, и это все, что нас должно волновать. Мы начинаем все сначала.
Когда снова сгустился сумрак, почва наконец стала понемногу подниматься. К тому моменту, когда свет с неба стек в отражения на воде, армия уже стояла на берегу болота. Позади остались неизмеримые пространства воды и тростника, и тропы, по которым пришли люди, уже исчезли из виду, хотя все знали, что они там, скрытые туманами, и ведут прямо к водяным облакам, что вечно висят над Срединным морем, к обрывистым берегам и дороге, которая бежит вдоль побережья с запада на восток.
В армии по-прежнему действовал запрет на разжигание огня. Солдаты достали свои красные одеяла и, завернувшись в них, легли на сухую землю среди ароматных трав и кустов, где трещали и жужжали насекомые. В темноте ночи над головами у них висели яркие звезды и белый осколок луны.
Ящик, где лежал Рафф, был с осторожностью установлен на землю и открыт, чтобы пес мог выползти и обнюхать местность. Тамар опустилась рядом на колени, надеясь, что Рафф захочет подойти к ней. Он и в самом деле подполз к девочке, понюхал ее руку, но, увидев стоявшего неподалеку Данна, негромко тявкнул и с видимым облегчением забрался обратно в ящик.
Вся армия была вымотана до предела. Люди не спали ночь и потом еще целый день. Вскоре весь лагерь «красных одеял» погрузился в тишину и ночную тьму.
Тамар легла между Данном и Али и мгновенно заснула. Ночью она проснулась и увидела, что Данн стоит на коленях перед ящиком Раффа. Когда дядя вернулся на место, Тамар почти не видела его лица, но то, что она сумела разглядеть, заставило малышку сочувственно сжать руку Данна.
— Рафф теперь меня боится, — проговорил он.
Тамар сказала:
— Зато я тебя не боюсь.
— Ты должна бояться меня — Другого. Я и сам его боюсь.
— А кто он такой, ты знаешь, Данн?
— Нет, Тамар. Иногда, просыпаясь по утрам, я не знаю, кто я — Данн или Другой.
— Но хотя бы Гриот знает, что нужно делать, если?.. — тревожно спросила Тамар.
— Да, надеюсь, что знает. — Потом, после долгого молчания Данн добавил: — Может, Другой больше и не вернется. Мне кажется, это в Центре он был активный. — И совсем тихо: — По-моему, Центр — дурное место. По крайней мере для меня.