Повесть о граффах
Шрифт:
– В отчете все указано правильно, – не дрогнув ни одной мышцей сказал Харш.
– Но ведь… как я знаю… как вы сами мне рассказывали, детектив, там была ваша группа, в этом самом доме. Утром того же дня, то есть раньше прибытия группы детектива Парсо. С целью отыскать нужного человека вы заходили к госпоже Мирамис Шаас, у которой впоследствии и был найден Белый аурум.
– Ты поразительно наблюдателен, Чват.
Молодой прислужник покраснел, упустив вниманием жестокую язвительность своего начальника.
– Выходит, Мирамис Шаас ничего не сказала
– Госпожа Шаас мне ничего не сказала, – ответил Ид Харш, после чего едва заметно поморщился, увидев, как Чват достал из своего кармана длинный блокнот со связкой карандашей и начал в него что-то быстро записывать. – И как Мирамис Шаас впоследствии объяснила сей скользкий нюанс детективу Парсо, мне пока не докладывали. По моим подозрениям, которые я склонен считать за истину, госпожа Шаас сказала ей, что к приходу моей группы камень она еще не обнаружила.
Слушая начальника, Чват строчил и строчил, а закончив, ткнул в бумагу точку и обратился в задумчивое молчание. Харш было обрадовался окончанию допроса от своего назойливого помощника, но спустя пару минут Чват оживился вновь:
– А вы, детектив, проводили в том доме на Робеспьеровской обыск, но проводили его у другого граффа, правильно?
– Верно, у другого. У меня был ордер на обыск квартиры госпожи Ирвелин Баулин.
Отдых, о котором посмел мечтать Харш, был отложен. Мало того что в День Ола, в свой заслуженный выходной, ему пришлось работать в две смены, так еще и расследовать дело о похищении Белого аурума поручили именно ему.
– А в чем провинилась Ирвелин Баулин? – спросил Чват.
Ответил Ид Харш с заминкой. Он прикрыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул; его младший помощник выжидательно смотрел куда-то сквозь него и выламывал в руке карандаш. Так и не раскрыв глаз, монотонным голосом Харш проговорил:
– В День Ола госпожа Ирвелин Баулин была гостем на ковровом приеме здесь, в Мартовском дворце. Гостем со случайным билетом, как выяснилось позже. Однако главной причиной нашего обыска выступил факт, что госпожа Ирвелин Баулин является родной дочерью господина Емельяна Баулин, чьи помыслы тринадцать лет назад привели Граффеорию к первому случаю кражи Белого аурума в истории.
Чват оторопел. Шапка его темных курчавых волос встала дыбом.
– Впервые слышу об этой краже.
Тринадцать лет назад Харшу было примерно столько же лет, сколько сейчас Чвату. Моложавый штурвал только-только заступил на службу и вовсю помышлял о головокружительной карьере в сфере обеспечения правопорядка. Это первое громкое дело, с которым столкнулся Харш. Кража сердца королевства, вероломство которой не подлежало сомнению, и поимка с поличным сразу троих виновных – все как в его любимых книгах! Он хорошо помнил бурлящую в участке панику. Как! Сейф Белого аурума, до сих пор неприступный, оказался вскрыт! Он хорошо помнил и суд, и выражение лица Емельяна Баулин на этом суде. Столь спокойного, преисполненного благородством и добротой выражения Харш не встречал ни до, ни после этого суда. Способа, которым он смог открыть стеклянный куб, Емельян так и не выдал, и в связи с этим ему предоставили выбор: тотальное сканирование или безотлагательная депортация. Выбор он сделал в пользу последнего.
Столько лет прошло, а мнение Ида осталось прежним. Емельяна Баулин выгнали из королевства вовсе не из-за его преступления. Первопричиной выступил страх граффов перед человеком, способным совершить невозможное.
– И хорошо, что впервые слышишь, – сказал Харш. – Власти Граффеории тогда все силы кинули на то, чтобы ограничить круг лиц, знающих эту историю. К тому же воры даже не успели вынести Белый аурум из дворца. Зря баламутить народ не было причин.
Новость буквально вскружила пытливому Чвату голову. Его любопытство разгорелось с новой силой, словно в почти остывшую печь подкинули дров.
– Получается, дочь того самого вора живет в том же доме, где три недели назад нашли похищенный Белый аурум?
– Да, – подтвердил Харш.
– И та самая дочь общалась с госпожой Мирамис Шаас?
– Да.
Чват задумчиво обратил свой рассеянный взгляд вперед, на столпотворение граффов в экспозиционной части зала.
– Посмею предположить, господин Харш, что именно она, Ирвелин Баулин, украла Белый аурум по наставлению своего отца, а потом спрятала камень у своей подруги.
Соблаговолив повернуться к своему помощнику, сыщик сказал:
– Я думал точно так же, Чват. Но тогда зачем ее подруга сдала похищенный камень полиции?
– Ирвелин Баулин не раскрыла своего замысла Мирамис Шаас, – с готовностью дал ответ юноша. – И та, обнаружив Белый аурум у себя, обратилась к нам.
Харш пренебрежительно вскинул бровями.
– Не самая крепкая теория, но допустим. Видишь вон тот стеклянный куб?
– Вижу, – ответил юноша, обратившись на низкорослого граффа-штурвала, который в это время с помощью плавного движения рук посылал Белый аурум внутрь куба.
– Знаешь, каким образом можно открыть этот куб?
Щеки Чвата снова покрылись румянцем. Как же мерзко, когда на вопрос начальника приходится отвечать невежеством.
– Не знаю, детектив.
Ид Харш с прищуром оглядел Чвата с ног до головы.
– Сколько ты уже работаешь у меня, Чват?
– Вчера был ровно месяц.
– Хм. – Харш скрестил руки на груди. – Ладно. Тогда запоминай, раз желаешь участвовать в расследовании. Существует только один способ открыть куб и вытащить из него Белый аурум.
Низкорослый графф, стоявший у куба, взмахнул рукой, и стеклянная дверца начала медленно закрываться. Чват, взволновавшись, не мог решить, что ему следовало сейчас делать – наблюдать за граффом у куба или записывать назидания начальника. Тем временем Харш продолжал:
– Способ этот придумали еще во времена Великого Ола. Открыть стеклянный куб можно только с помощью ключа, которого нет.
Чват, сделавший выбор в пользу конспекта, в смущении остановил карандаш.
– Это как, детектив?