Повесть о хлорелле
Шрифт:
В этот день Петр, вместо того чтобы направиться из ботанического сада домой, пустился по крутой улице вниз к реке. Где-то у дебаркадера должна была его ждать Мария. Свиданию предшествовал острый и долгий спор. Не то, чтобы стороны не желали встречи, оба искали случая побыть наедине, но каждый понимал это по-своему.
Он долго настаивал, чтобы Мария пришла к нему. В его уютной и удобной комнате никто не помешает им все спокойно обдумать и обсудить.
— Я познакомлю вас с моими друзьями, — убеждал он ее, — выпьем, закусим и повеселимся.
Все
— Почему бы нам не посидеть на берегу Волги у дебаркадера, — простодушно выложила она свое заветное желание. — Кругом снуют катера, пароходы, кажется, что ты и сама куда-то уезжаешь.
Беседа происходила в огромной оранжерее ботанического сада, над ними нависали пальмы с перистыми листьями, а у ног, в обширном бассейне, величественно плавала тропическая виктория-регия с двухметровыми листьями, загнутыми кверху по краям, как блюдо, и крупными бело-розовыми цветками, напоминающими нашу белую кувшинку.
— Сесть бы на эту викторию, — мечтательно продолжала девушка, — и поплыть в тропическую Бразилию на Амазонку.
— Это вполне возможно, — не стал он ее разочаровывать, — регия выдерживает нагрузку до семидесяти пяти килограммов.
Было ли это намеком на вес девушки, который с некоторых пор стал заметно нарастать, или ботаник машинально вспомнил свойство растения и без предвзятой мысли заговорил о нем, — трудно сказать. Достоверно лишь то, что ни Амазонка, ни набережная Волги по соседству с дебаркадером не прельщали молодого Свиридова. Ему хотелось увести девушку к себе, как он это делал с другими, и доказать ей, что она нисколько не лучше других.
— Я не люблю вокзалов, не терплю пристаней с их сутолокой и шумом. — Он не скрывал своего отвращения к этим «перевалочным пунктам», как в шутку их называл. — Что мне Южная Америка, я хочу быть с вами, — настойчиво шептал он, уверенный, что этот шепот, не раз выручавший его, и сейчас проявит свою неотразимую силу. — Пойдемте ко мне, не упрямьтесь.
Страстный призыв насторожил девушку, где-то шевельнулось подозрение. Мелькнувшие в памяти примеры того, как опасно в таких случаях уступать, придали ей решимость и твердость. Довольная, что искушение не коснулось ее, она весело сказала:
— Не обращайте внимания на сутолоку и шум, от реки веет свежестью, какой не сыщешь и в ботаническом саду.
Сейчас они встретились у дебаркадера на берегу. С реки доносилось громыхание лебедок, повизгивание катеров и крики людей. Из ресторана несло чадным запахом. Мария предложила сесть на одну из скамеек, и тут они снова не сговорились. Ни одной свободной не оказалось, а ему не хотелось свидетелей их разговора. При людях у него язык не повернется сказать ей то, ради чего он сюда пришел.
—
Они молча уселись. «Милая пара» и не помышляла о любви. Девушка скучно и долго рассказывала о том, как повздорила с мастером, божилась и проклинала его. Мария была готова уже вмешаться в беседу, но Петр решительно встал и быстрым движением увлек ее с собой.
— Пойдем покатаемся на лодке, — предложил он, — надоела мне эта болтовня… О чем только люди не готовы судачить…
Они сошли к реке, уселись в лодку друг против друга и поплыли вниз но течению. Петр энергично налегал на весла и греб, время от времени он окидывал девушку вопросительным взглядом, словно ждал похвал за свои старания, но не проронил ни слова.
— Что ж вы молчите? — подперев голову руками и устремив на него выжидательный взгляд, спросила она. — Обещали о чем-то важном поговорить, чего ради время терять…
Он оставил весла в уключинах, пересел к ней и, привлекая ее к себе, страстным шепотом проговорил:
— Я люблю вас, Маруся.
Она неодобрительно покачала головой, отодвинулась и предупредила, что лодку может прибить к берегу или занести бог знает куда.
— Вам следует занять свое место, вдвоем нам здесь нехорошо.
Словно не расслышав ее возражения, он еще крепче обнял ее. Она вырвалась из его рук и спокойно сказала:
— Если лодка опрокинется, вам не сдобровать. Я ведь знаю, что вы плавать не умеете… Уж лучше спели бы что-нибудь… Спойте, я вас прошу.
Такая просьба обычно успеха не имела. У Петра был приятный лирический тенор, по послушать его редко кому удавалось. Ни для себя, ни для друзей молодой Свиридов не пел. Всему свое время и место, его научные доблести принадлежат институту, а голос посвящен делу любви. Лирический тенор был призван смягчать упрямые сердца и будить в них нежные чувства.
Он сложил весла на дно лодки и запел. Песня была несложная, в ней присутствовали розы, жажда счастья и всесжигающая страсть. Слух певца оказывался порой не на высоте, зато жесты и мимика были более чем красноречивы. Мария воздала ему должное, но не стала оттого уступчивей, когда он снова попытался ее обнять.
— Гребите лучше к берегу, — поправляя сбившиеся волосы, посоветовала она ему, — что подумают люди, увидев меня в помятом платье.
Он внимательно оглядел свою маленькую смуглую спутницу и впервые подумал, что ее влажные блестящие глаза, в которых словно замерла слеза, необыкновенно хороши, улыбка, способная затмить все неприглядное на свете, — прекрасна, а движения рук — неподражаемы. Это неожиданное открытие, подкрепленное мыслью, что для первого раза он достаточно, кажется, позволил себе, вынудило его взяться за весла и грести к берегу.