Повесть о Монахе и Безбожнике
Шрифт:
Эркмасс откровенно улыбнулся и сделал какой-то странный жест рукой. Для монаха он что-то значил. Оказалось, что спокойствие монаха было показным. Оно висело на таком слабом крючке, что сорвалось и разбилось от одного жеста собеседника.
— Не ты ли не далее как три дня назад насмехался над страданиями мучеников? А твои отношения с подругами супруги твоей?
Сергей наблюдал за разговором с все более возрастающим интересом. Назревало что-то необычное. Было видно что брата Атари понесло. Он стоял перед бегающим эркмассом сверкая глазами.
— Твое скотство вошло поговорку! Я уж не говорю о твоем отношении к Братству!
— Моё скотство? — возмутился эркмасс. Рука его легла на кинжал, но он опомнился и, усмирив свой гнев, язвительно сказал.
— Если ты знаешь, что народ говорит о моем скотстве, то не можешь не знать, что говорят о твоем!
Он сел перед оставшимся стоять братом Атари. По лицу его было видно, что сейчас он доставит себе большую радость, в которой долго и несправедливо отказывал.
— Твои монахи! Что не брат, то обжора и пьяница. Попомни мои слова — когда-нибудь они прожрут твой монастырь. Или, что еще вернее, снесут его в ближнюю корчму!
Брови Старшего Брата поползли вверх. Он, похоже, не ждал такого энергичного ответа.
— А о тебе, Старший Брат, и говорить не приходиться. Нет! — Эркмасс тонко улыбнулся. — Вином ты не злоупотребляешь. Но твоя страсть к роскоши так же не позволяет мне причислить тебя к уважаемой мной когорте отшельников и аскетов, столь любезных твоему сердцу… Как хорошо звучат в твоих устах слова о стремлении к бедности, когда ты говоришь их перед братьями, а что делаешь сам?
Сказанного с обоих сторон было уже достаточно и можно было бы остановиться. Цель оскорбить Старшего Брата эркмасс уже достиг — тот стоял бледный, с подергивающимся лицом, но словно кто-то тянул его за язык и эркмасс бросал в это бледное лицо оскорбление за оскорблением.
— А о твоих отношениях с подругами моей жены я так же говорить не стану. И не потому, что мне нечего сказать. Напротив. От того, что это займет слишком много времени!
— Братство! — провозгласил эркмасс. — Щит от бедствий, данный вам Кархой для защиты народа и Императора, вы превратили в ширму, за которой предаётесь всем известным порокам.
Эркмасс разошелся не на шутку. В напряженной тишине было слышно, как скрипят его перстни о рукоятку кинжала.
— Сейчас он его зарежет? — предположил Чен-Ли-Юнь. — В кинжальной школе «Журавля» есть один хороший удар, как раз из такого вот положения. Почти без замаха.
— Не знаю, — несколько невпопад ответил ничего не понимающий Сергей. — Вряд ли. Посмотрим.
Несколько секунд они еще грозно смотрели друг на друга, но Старший Брат вдруг улыбнулся и спокойно сказал:
— Друг мой, есть ли смысл нам повторять слова клеветников, слова, которым мы сами не верим?
Предложение пришлось как нельзя кстати. Эркмасс, почувствовавший наконец, что он зарвался, взял себя в руки.
— Да, да. Конечно, ты как всегда прав,
Дальнейший разговор дошел совсем в другом ключе. Более всего он напоминал разговор старых добрых друзей. Выплеснув в споре напряжение последних дней, собеседники стали осторожны и осмотрительны. Эркмасс больше слушал. На вопросы Старшего Брата отвечал уклончиво и, наконец, видимо, утомившись, свернул разговор, сославшись на дела.
Запись кончилась, но Сергей остался сидеть, изредка яростно скребя себя по голове.
— А все же жаль, что они не подрались, — сказал Чен-Ли-Юнь. Прямо из кресла он подпрыгнул и нанес несколько ударов воображаемому противнику. Погруженный в размышления Сергей только рукой взмахнул да невпопад ответил:
— А вот откуда им это знать?
Он крутил разговор то в одну, то в другую сторону, прикидывая можно ли извлечь из него что-нибудь полезное. Например, сведения о местонахождении Шумона.
Для него, живущего в обществе, избавленном от необходимости лгать, уверенность Старшего Брата могла иметь только одно объяснение — точное знание ситуации на болоте. Однако Сергей уже неплохо разбирался в психологии людей так похожих на его собственных предков и понимал, что эти слова могут быть ложью, подпитывающей какую-то интригу.
«Откуда у него такая уверенность?» — подумал он. — «Неужели они вернулись? Не может того быть! Шумон так просто не отступит. Не для того же они сбежали от меня, в конце концов..»
Нет. Если б они хотели уйти в город, то ушли бы вместе с ним. Сергей развернул кресло и уставился на карту заповедника. Он разглядывал зелёный массив изрезанный голубыми ниточками рек потом перевел глаза вверх. Там лес кончался, и начинались горы.
Он повернулся к Чен-Ли-Юню.
— Послушай-ка, Чен. Как ты думаешь, где проще перейти стену? В лесу или в горах?
Чен прищурился, оценивающе разглядывая карту.
— Кто пойдет? Абориген?
— Да местные. Их двое.
— Значит, придется снисходить, — вполголоса пробормотал Чен,
— До чего? — не понял Сергей. — До их умственного уровня?
Чен кивнул, а Сергей рассмеялся.
— Ну нет. Можешь думать во всю мощь своего мозга. До уровня, по крайней мере, одного из них, мы не достанем, даже если влезем на плечи друг другу.
— Ну? — удивился Чен. — Тут и такие есть?
— Чего тут только нет. Так что?
Чен подошел к карте. Рукой он пощупал желтую полоску, обозначавшую границу заповедника.
— Я знаю свойства защитного поля. Ты это учел?
— Конечно. Значит, ты назовешь действительно уязвимое место, если оно конечно есть.
Чен, соглашаясь, улыбнулся.
— Для начала установим, что поляризатора у них нет и сквозь Стену они пройти не смогут.
Сергей кивнул. Поляризатор защитного поля даже при совершенной земной технологии был изрядных размеров сундуком весом в полторы тонны и иначе как на пневмоплатформе перемещаться не мог.