Повесть о Монахе и Безбожнике
Шрифт:
Подхватив бесчувственного безбожника под руки, гонец с монахом ругаясь во весь голос — гром заглушал все звуки— побежали к дороге. Оба знали, что Болло не любил утоптанной почвы.
На полпути к ней под землю провалился монах. Провалился неглубоко, по колено, однако все обошлось. Опередив вырвавшийся оттуда клуб ядовитого тумана, он выпрыгнул из ямы, оттаскивая от опасного места гонца и безбожника. Выбравшись на дорогу все свалились прямо в грязь, задирая головы вверх и жадно дыша.
За стеной дождя им было видно, как земля на склоне продолжает вспучиваться и выпускать из себя смертоносный туман. Видя это, брат Така не выдержал и расхохотался. Сегодня это была первая победа. Смеясь, он тыкал пальцем в
— Он там… ха— ха— ха— дуется— ха— ха— ха!
Монах надувал щеки, показывая, как дуется Болло. Глядя на него, засмеялся и гонец. В этот момент ветер переменился и погнал на развеселившуюся компанию волну вони. Размытая дождем, растрепанная ветром, она уже не была смертельно опасна, но все равно сидеть и ждать её никто не собирался. Таща волоком Шумона, они побежали к мосту.
Река, на их глазах вздуваясь, злобно клокотала у опор моста. Вода кипела под каплями дождя, словно невидимки стегали её длинными прутьями. По поверхности неслись сломанные ветки и смытый с берегов мусор. Ветер подхватывал волны и швырял их в берега. Плотная стена воды, в которую превратился дождь, касаясь земли, мутными потоками устремлялись к реке. В этом буйстве стихий мост оставался единственным предметом, на который можно было смотреть без содрогания не ожидая каждое мгновение, что он либо рухнет в воду, либо взовьется в воздух. Мост был срублен из крепких бревен, скреплен железными скобами и выдерживал тяжесть повозки со взрослым драконом. При вспышке молнии люди разглядели на другой стороне реки приземистые казармы охранной полуроты Желтых лучников до недавнего времени охранявших питомник. Ветер, набиравший все большую силу, толкал их к мосту, словно приглашал быстрее перебраться через реку под защиту стен. Пришедший в себя Шумон крикнул:
— Через мост не пройти. Сбросит. Надо ползком!
— Ничего! — подбодрил его Версифисаил. — Троих не сдует…. Держись!
Ухватившись друг за друга, они вползли на мост.
Ветер навалился на них с новой силой, то прижимая к настилу, то, наоборот, дергая в сторону. Дождь зарядами обрушивался то спереди, то сзади. В тот момент, когда они уже спускались c него, Версифисаил поскользнулся на мокрых бревнах. Пытаясь удержаться, он резко дернулся в сторону, и кожаная сумка с Императорским посланием соскочила с его шеи и упала на край моста. На мгновение мир вокруг Версифисаила застыл. Утих ветер, вспышка молнии растянулась во времени. Вода под мостом остановилась, и сквозь неё проступило видение не то виселицы, не то костоломной машины. Никто, ни Шумон, ни монах не увидели этого, поэтому рывок гонца к краю моста был неожиданностью и для одного и для другого. Все произошло мгновенно. Брат Така пытавшийся удержать его потерял равновесие и подталкиваемый ветром упал в реку, увлекая за собой Версифисаила. Следующая молния осветила пустой мост, и Шумона, лежащего у его подножья. Придавленный ветром безбожник шевелился, пытаясь подняться, но ветер сбивал его с ног.
Встав, наконец, на ноги Шумон побежал по берегу реки, выкрикивая имена своих спутников, однако через тридцать шагов он наткнулся на что-то и оглушенный упал на землю.
После вчерашней грозы небо над лесом еще заволакивали опоздавшие к ней тучи. Их клочья проплывали то выше, то ниже, то накрывали их, обдавая сырым холодом, и от этого казалось, что воздух вокруг свежий и бодрящий. Так оно, наверное, и было, только при той скорости, с которой они летели, Эвин ощущал не свежесть, а самый настоящий холод.
Воздух вокруг казался плотным и холодным, как горная вода.
Распластавшись на шкуре шельха, Эвин чувствовал, что поток холода обтекает коченеющее тело. Воздушные струи скользили
Немного повернув голову, он разглядел Аттага. Тот невозмутимо сидел на драконьих плечах и правил летающим зверем. Ему было куда как легче. Как человек привычный к такому передвижению он сидел закутанный в кожу. На нем была кожаная куртка и плащ, и даже лицо его скрывала кожаная маска с прорезями для глаз.
Эвин вспомнил, сколько разговоров ходило об этой маске.
Придворные фантазировали, как могли, стараясь объяснить, для чего она нужна седоку. Говорили, что Аттаг хочет остаться не узнанным драконом, ибо правя благородным зверем, причиняет ему боль, другие говорили, что вовсе наоборот, маска нужна для того, чтобы дракон не мог отличить одного погонщика от другого и повиноваться любому из них… Третьи искали сходство маски с изображениями древних Богов….
Ошибались, как оказалось все. Все оказалось проще.
Ветер и холод, которые Эвин сейчас чувствовал на своем лице, не касались Аттага.
Там, на земле, в Эмиргергере она казалась лишней, но тут… Тут эта одежда вызывала не смех, а зависть..
Ветер, бьющий прямо в лицо, выжимал слезы из глаз и Эвин, повернувшись боком, стал разглядывать то, что проносилось справа от него. Можно, конечно, одеть хитрый колдовской капюшон, но это значило бы показать Аттагу то, что ему видеть не полагалось. Приходилось терпеть.
Мерные взмахи драконьих крыльев раз в несколько мгновений заслоняли от него мир, но в промежутках между ними он успевал увидеть уже надоевшую зелень Дурбанского леса.
— Долго еще?
Ветер затолкал слова назад, в грудь, но Аттаг не зря был самым опытным из драконьих погонщиков. Ему положено было услышать, что говорит Эвин и он услышал.
— Нет.
Его свистящий шепот проскользнул меж холодных струй и коснулся уха.
— Уже видно… Совсем рядом.
Ему положено было говорить так, чтобы его услышали, и Эвин услышал его. Приободренный голосом Императорский шпион попытался встать, но возничий жестом остановил его. Упираясь ногами в шею, Аттаг потянул на себя цепь, и дракон стал поворачивать влево. Эвин не успел ничего спросить, как возничий показал рукой вниз, на то, что увидел первым.
Эвин послушно опустил голову.
По всему лесу плавно загибаясь в обе стороны через зелень деревьев тянулась яркая полоса. Он сразу подумал, что это просека или дорога, но светло-фиолетовое сияние над ней сразу поставило на этой мысли крест. Императорский шпион попытался сообразить, что же это такое, или хотя бы на что это похоже, но весь прошлый опыт не дал ответа.
— Что это? — прокричал он.
Аттаг пожал плечами. Орать в ответ не было смысла — он не знал, что сказать, но глаза спутника были такими требовательными, что он все же ответил:
— Раньше этого не было…
В утреннем воздухе хорошо было видно, что линия изгибаясь, охватывает огромный участок леса.
— Где питомник? — прокричал Эвин.
Свист воздуха, пронзительный шепот.
— Дальше. Сейчас начнутся болота, а в них уже…
— Лети вдоль….
Он не знал, как назвать то, что лежало под ним.
— Вдоль этого.
В очередной раз он поразился легкости драконьего полета. Тяжеленная туша, неуклюже передвигавшаяся по земле, в воздухе стала легкой, быстрой. Аттаг прокричал команду и дракон, немного снизившись, заскользил над линией. Теперь стало видно, что это такое. Стена. Эвин Лоэр смотрел на нее и мысли о неопределенном «неведомом», что вертелись у него в голове после разговора с Мовсием, стали оформляться во что-то конкретное — в планы, намерения, действия. Он махнул рукой, показывая, что нужно сделать.