Повесть о Монахе и Безбожнике
Шрифт:
В этот раз, правда, обошлось без акробатики.
После случая с таинственной шкатулкой, что Черет показал Императору, Александр Алексеевич предпочитал наблюдать за заседаниями Совета через «шмелей». Три штуки сидели на стенах, давая землянам возможность видеть и слышать все.
В зале Совета сидели сплошь знакомые рожи и лица. Император Мовсий, само собой, Иркон, Верлен, Старший Брат Черет, десяток ставших за это время привычными эркмассов. Единственным незнакомым тут был диковатого вида монах, которого Черет называл Средним
Сегодняшний Совет чем-то напоминал выступление ярмарочного фокусника, причем за ним смотрели с двух сторон — зрители, ничего не понимавшие в том, что происходит и оттого удивленно ахающие, каждый раз, когда тот вынимал кролика из кармана, и профессионалы, прекрасно понимающие, что тут твориться и откуда берутся кролики.
Монах говорил интереснейшие вещи (это если смотреть на это с точки зрения туземцев) и нес совершеннейший бред с точки зрения прогрессора. Он уже почти рассказал свою одиссею. В рассказе причудливо сплелось то, что было, то чего не было и то, чего не могло произойти ни при каких обстоятельствах. У фокусника имелся искусный ассистент. Умело вставляемые Старшим Братом фразы подчеркивали то одно, то другое. Под умелой рукой брата Черета повествование монаха принимало черты эпоса, а сам монах вырастал до размеров Одиссея или Геракла.
— Прометей! — сказал Александр Алексеевич. — Богоборец. Легендарная личность, этот твой монах.
— Мюнхгаузен, — отозвался Сергей. — Грибник-путешественник…
Шумон в этом зале был упомянут лишь дважды.
Первый раз — как непосредственный пособник Дьявола Пеги. Второй — как орудие вообще всех таинственных сил, захвативших болота. Разбойники, и те не удостоились подобных эпитетов. Про них монах упомянул вообще вскользь, как о чем-то совершенно незначительном — заблудшие души, которые не понимают, что творят и которых следует вернуть в лоно. Не более того.
Александр Алексеевич внимал всему этому и представлял, что испытывает Сергей, слушавший жертву своей профессиональной добросовестности. Голова его, покачивалась то вверх-вниз, то из стороны в сторону.
— Вот врет! — наконец с удовольствием сказал Сергей.
— Нравится?
— А то! — Он потянулся, расправляя затекшие от неподвижного сидения плечи. — Это все записать и моему руководству как отчет о проделанной работе сунуть… Я бы тогда в его глазах так вырос бы, что и цены б мне не отыскалось…
— Ну, он, конечно малость приукрасил…
Отставив в сторону веселый тон, Сергей очень серьезно ответил:
— Это не то слово «малость»… Такое впечатление, что он сознательно ведет Мовсия к мысли, что мы — порождение черных сил, враги, исчадия и изверги рода человеческого.
— Монах, — пожал плечами прогрессор. — Мировоззрение…
— Уж больно оно похоже на мировоззрение Старшего Брата…
— Два сапога — пара. А твои-то где?
— Что?
— Твои
— А-а-а-а! — Сергей улыбнулся. — Придут еще. Они пока в корчме. Никак выйти не могут.
— Кстати бы им сейчас появиться. Думаю, что они не сойдутся в оценке того, что там было…
Сергей опять хихикнул.
— Появятся, появятся…Погоди немного. Все-таки процесс требует времени. Подтереться, штаны застегнуть.
Монах закончил и, пятясь, стал отходить назад. Император жестом остановил его.
— Ты сам видел, как демон, притворявшийся Божьим помощником, поднялся в воздух?
Монах ударил себя ладонями по лицу.
— Вот этими самыми глазами, государь! Клянусь Тем Самым Камнем! Все, что я тебе рассказал, я видел сам!
— Все, что ты рассказал, ты сам и придумал, — раздался голос из-за спины Императора. Мовсий обернулся. Занавес за его спиной отодвинулся. На пороге Зала Совета стояли двое — бывший его библиотекарь Шумон Гэйльский и ныне действующий шпион, очень, правда, бледный, Эвин Лоэр.
Взгляд монарха, упершийся в шпиона, вспыхнул радостью.
— Живой?
Эвин поклонился. Мовсий в два шага подошел, обнял его, расцеловал. За спиной почтительно помалкивало.
— Вот, библиотекаря тебе привел, — сказал из императорских объятий бледный, как полотно, Эвин.
Император бросил на экс-библиотекаря заинтересованный взгляд. Лоэр отошел в сторону, оставляя книжника и Императора один на один.
— Расписал тебя тут монах, расписал…С Дьяволом чуть не в обнимку ходишь… Придется тебе прямо сейчас за все ответ держать…
В голосе его не было угрозы, только нетерпение и интерес.
— Я готов, — поклонился Шумон.
— Я хочу знать правду, — сказал Мовсий.
Шумон пожал плечами.
— Правды сегодня было сказано не так много.
Император нахмурился, кивнул, в сторону оцепенело стоящего монаха.
— Он врал?
— Правду скрыли слова, сказанные чтоб сделать ее более очевидной.
Мовсий фыркнул.
— Загадками говоришь…
— Все просто. Человек обычно рассказывает не то, что видел, а то, как понял то, что видел. У каждого из нас свой взгляд, а значит, будет свой рассказ…
Император кивнул, показывая, что понял.
— Я жду правды. Пусть даже их будет три.
— Одну правду ты уже выслушал. Послушай другую. Я один прошел через то, через что прошли они оба…
Он вздохнул, готовясь начать рассказ, но вместо этого сказал:
— Моя правда будет очень проста, но не очень понятна.
— Почему? Ты же вроде не глупее монаха?
— Понятным правду делает наше толкование ее, а я попробую обойтись без этого. К сожалению я и сам еще всего не понимаю…
Он поклонился Мовсию и повернулся к Таке и Эвину.