Повесть о монахе и безбожнике
Шрифт:
– Сколь странен мир, - сказал тогда экс-библиотекарь, разглядывая спутника.
– Безбожник стремится умножить славу Братства, а Младший Брат сидит в праздности и ругается!
Укор не подействовал. Монах даже не пошевелился. На его лице, хранившем вид оскорбленной добродетели, ничего не дрогнуло. Шумону показалось даже, что тот вовсе и не слушает его. Оглянувшись, он увидел башенки монастырской тюрьмы, что поднимались над стеной, вспомнил сырость каземата и невольно поежился. Каждое мгновение, что не отдаляло его от этой скорбной обители, он считал напрасно прошедшим. Тем более, что Старший Брат вполне мог и передумать.
Поняв, что монаха так просто сдвинуть с места не удастся, он зашел с другого бока.
– Между прочим, твоя задница не лучшая подпорка для этих ворот, - сообщил он ему. Младший Брат только плечом повел - не хватало еще выговора от безбожника выслушивать.
– Хотя, это твое дело. Можешь подпирать их и дальше, а я пошел. Так и передай Старшему Брату: "Ушел, мол, в лес Шумон. Велел добром поминать. Обещал вернуться".
Услышав это, а главное, увидев, что Шумон действительно направился прочь от монастыря, брат Така живо сбросил одолевавшую его меланхолию.
– Стой, безбожник!
– крикнул он удаляющейся спине. Тот остановился, дружелюбно глядя на насупившегося монаха.
– Так. Как ты ко мне будешь обращаться, мы определились. А я, с твоего, конечно разрешения, буду обращаться к тебе по-прежнему - брат Така. Не возражаешь?
У монаха имелись возражения, но безбожник, не дожидаясь их, пошел дальше.
Идти к болоту теми дорогами, которыми уже ходили Братья и наёмники эркмасса Шумон не хотел. Чтобы он там не встретил, повторять их дорогу не имело смысла. Он решил идти своей дорогой, благо Старший Брат не настаивал на каком-то конкретном пути. Его интересовал только итог - чтоб они дошли, и возможно он считал, что извращенная логика безбожника поможет там, где не сможет помочь искренняя вера. Единственное на чем настаивал монах, так это на том, что б они остановились в малом охотничьем домике эркмасса и часовне при нем.
– От дьявола она вас защитит, а уж от альригийцев сами поберегитесь!
– напутствовал их Старший Брат.- Кто знает, что там еще бродит...
Предстояло как можно скорее выяснить как можно больше о том, что представляет собой Дурбанский лес, а особенно те его части, что лежат в стороне от Большой дороги. Помочь им разобраться в этом мог только кто-нибудь из ловчих или охотников за драконами.
Старший Брат рекомендовал Шумону найти охотника Хилкмерина, который теперь, когда лес стал недоступен, дни и ночи проводил в харчевне "Под хвостом дракона".
Имперский город Гэйль.
Харчевня "Под хвостом дракона".
Общий зал.
Харчевня стояла на другом конце города, у протоки, отводившей воду из реки в замковый ров. Среди окрестных добротных каменных строений она выделялась только вывеской, изображавшей драконий хвост, из-под которого на землю валились грудами золотые монеты, и тем, что к ней вела самая широкая и самая утоптанная дорога.
В это время возле харчевни было малолюдно и тихо. Лошади у коновязи изредка ржали и били копытами в стену соседнего дома. Из открытой двери тянуло запахом свежего хлеба и пива.
Хилкмерина они увидели сразу, как только вошли. Они лежали рядом - он и его широкополая шляпа с украшениями из чешуи дракона. Три пустых кувшина из-под местного вина объясняли причину неподвижности старого охотника. Шумон в нерешительности застыл, разглядывая, уткнувшегося лицом в объедки охотника и раздумывал, как быть дальше.
– Это он?
– спросил Младший Брат, одобрительно разглядывая неподвижное тело. Взгляд монаха говорил том, что нынешнее состояние охотника знакомо ему самому до тонкостей и что он молча переживает этот приятный момент вместе с ним.
– Он, - с досадой ответил Шумон. Безбожник не страдал суевериями, но такое начало не предвещало ничего хорошего. Вряд ли сейчас старый охотник был разговорчивее своей шляпы, а как раз разговор с ним и интересовал Шумона более всего. Ждать, когда старый охотник проспится, и терять из-за этого еще один день безбожнику не хотелось. Задерживаться в городе еще на сутки, рискуя вновь испытать гостеприимство брата Атари, он никак не улыбалось. Выход нашел брат Така.
– Эй, хозяин!
– зычно крикнул он. Хозяин вышел из-за стойки и, в знак уважения, подошел к монаху.
Приподняв голову Хилкмерина за волосы, он спросил:
– Он давно у тебя?
– Нет, только спустился, - хозяин показал рукой вверх, где располагались жилые комнаты постояльцев. Монах довольно кивнул.
– Когда успел?
– в отчаянии пробормотал Шумон. Монах отвечать не стал. Умный бы спрашивать не стал, а дураку, как не ответь, он все не поймет.
– Тебе заплачено?
– Да.
Брат Така оглянулся на столы, выбирая, чем тут можно поживиться. В воздухе промелькнул запах жареной птицы.
– Тогда дай нам два кувшина вина и курицу.
Он не стал раздумывать как Шумон над тем, что нужно делать. Ощущая состояние охотника как свое, он отлично знал, как ему его из него вывести. Монах подхватил Хилкмерина на плечо и двинулся к двери. Шумон словно лодка за большим кораблем пошел следом. У порога их нагнал хозяин с корзиной. Руки у брата Таки оказались заняты и её пришлось взять экс-библиотекарю. Выйдя из дверей харчевни, Брат Така покрутил головой, что-то отыскивая, скомандовал:
– Бреди за мной, греховное семя...
Сквозь кусты, росшие левее харчевни, они вышли на берег протоки. Брат Така снял все еще спящего охотника с плеча и, поудобнее устроившись на камне, начал макать его в воду.
После первого окунания Хилкмерин проснулся. Как положено в таких случаях он заорал, попытался вырваться, но монах перехватил его половчее и продолжил экзекуцию.
Хилкмерин хлебал воду.
Через некоторое время он перестал орать, так как брат Така вынимал его из воды все реже и реже и тех мгновений, когда старый охотник мог еще дышать, ему едва хватало на то, чтобы вздохнуть. Когда он перестал кричать и начал дергаться, брат Така поднял его и перевернул вверх ногами. Изо рта охотника хлынула вода и брань. Он кашлял, шумно извергая из себя потоки воды пополам с вином, а воздух выходил из него руганью и нечленораздельными проклятьями.