Повесть о монахе и безбожнике
Шрифт:
– И он сам пойдет?
– недоверчиво переспросил брат Амаха.
– Без принуждения?
Человек способный пять лет продержаться при Императорском дворе и не кем-нибудь, а советником, в любом случае заслуживал уважения. Для этого требовались и голова на плечах и удачливость. Кроме того, у него не могло не остаться связей при дворе, особенно если слухи об Императрице верны... (Не на пустом же месте они возникают!)
– Конечно сам. Император ему теперь не защитник, да и кто ему напомнит о нем? А поскольку нам
Говоря это, Старший Брат Атари снял тяжелую крышку с широкой миски и по комнате распространился дразнящий пряный запах. Брат Амаха плотоядно пошевелил носом.
– Это что? Суфле?
– Попробуй, брат, я надеюсь, что тебе понравится, - смиренно сказал хозяин.
Гость крякнул и с видимым удовольствием придвинул миску поближе, однако, прежде чем опустить туда ложку закончил серьезный разговор:
– Шумон так Шумон. Пусть идет.
Имперский город Гэйль.
Гэйльский монастырь Братства.
Подземная тюрьма.
...После удушливой жары монастырского двора подземелье показалось Старшему Брату Атари райским уголком. Влажные камни на открытых местах потели кристально чистой влагой, в воздухе имел быть прохладный ветерок, а глаз ласкала зелень мха, покрывавшего стены и неяркая желтизна прелой соломы, на которой сидел узник. Младший Брат Така, сопровождавший его, поставил рядом с кучей соломы трехногий табурет и, скрестив руки на груди, встал рядом. Старший Брат Атари с кряхтением сел и участливо спросил:
– Ну и как тебе здесь, безбожник?
Вопрос и ответ разделила мгновение влажной тишины.
– Сыро, - ответил Шумон.
К Старшему Брату Атари экс библиотекарь не испытывал никакой приязни, ибо знал его не понаслышке. Старший Брат оглянулся с таким видом, словно видел все это в первый раз. Насытив взгляд, одобрительно кивнул.
– Ну, грешник, что заслужил, то и получи, - развел руками монах.
– Зачем же ты народ смущал? Нам ведь все известно!
Он погрозил ему пальцем и начал с видимым удовольствием перечислять:
– И о сборищах тайных, и о школе твоей, и о предерзостных попытках проникнуть в Божественную тайну полета, и о связи с Дьяволом, и о мерзком твоем безверии...
На каждое прегрешение Старший Брат Атари загибал палец, и когда все они собрались в кулак, он для наглядности потряс им около самого носа узника.
– Мы терпели сколько могли. Сам виноват.
Шумон молчал. Ссориться со Старшим Братом ему не хотелось, а возражать ему по существу нечем. По-своему прав монах. Все это было. И школа, и попытки разобраться, почему драконы и птицы могут подняться небо, а человек - нет. Разве что вот связь с Дьяволом... Шумон усмехнулся и ничего не возразил. Он только поплотнее закутался в сырой плащ, что оставили
Почувствовав, что разговор не задался, Атари решил расшевелить собеседника:
– Послушай-ка, Шумон, Все говорят ты умный человек. Скажи-ка мне, сколько может прожить человек, подвешенный за ноги?
Шумон ядовито усмехнулся.
– По-разному. Если подвесить тебя, в полдень, то до вечера ты не провисишь.
Брат Атари то же усмехнулся и не менее ядовито поправил Шумона:
– Почему меня? Тебя.
Шумон побледнел и пожал плечами. Монах определенно куда-то клонил, но только куда?
– Повесь, посмотрим.
Старший Брат ухмыльнулся. Безбожник на глазах становился человеком.
– Да, конечно ты прав. Надо попробовать. Мне просто хотелось узнать, не заржавел ли твой ум за то время, что ты является нашим гостем?
– Золото не ржавеет, - презрительно сказал Шумон.
– А вот...
Он хотел еще что-то добавить, но монах, почувствовав, что разговор может пойти о пустяках, удачно пошутил:
– Ну, тогда тебе на сырость жаловаться не следует.
Шумон пожал плечами.
– Надеюсь, что ум твой отсырел не настолько, чтобы ты не представлять себе положения, в которое ты попал? Сырая камера и прелая солома это еще не все неприятности, которые мы в состоянии тебе доставить.
Атари поднялся, опершись на резной посох. Официальное уведомление, которое он собирался сделать, требовало к себе уважения.
– Хочу поставить тебя в известность. В Гэйль прибыл представитель комиссии по охране Храма Веры. Ты понимаешь, чем это тебе грозит?
– Костоломкой, - спокойно сказал Шумон, взявший себя в руки.
– Ну почему обязательно костоломкой?
– Атари снова сел и высморкался. Тут не поймешь что лучше - сухая жара или прохладная сырость.
– Может быть колесованием, побиением камнями, "уткой" или четвертованием. Есть из чего выбрать? А?
Перечисляя виды казней, брат Атари внимательно смотрел на Шумона, ища в лице его признаки страха или слабости. Лицо книжника, однако, не выразило ничего.
– Да, держишься ты не плохо, - признал монах, - но, плюнь на меня Карха, я думаю, чтобы все это тебя сильно привлекало.
Шумон отвернулся. Сквозь решетку ему виделся кусочек стены и его башня, с которой он так недавно наблюдал полеты драконов над Дурбанским лесом.
"Вряд ли он пришел просто поиздеваться, - подумал он.
– Что-то ему от меня нужно".
– Послушай-ка, Атари. Для меня видеть тебя, может быть и честь, но наверняка не такая уж большая радость, как это тебе возможно, кажется. Давай выкладывай чего тебе нужно. Зачем пришел?
– А зачем существует Братство?
– задал встречный вопрос Старший Брат, и сам себе ответил.
– Для спасения людей. Вот я и пришел, чтобы спасти тебя.