Повесть о прекрасной Отикубо
Шрифт:
Китаноката день и ночь твердила о том, как она благодарна своим благодетелям, но снова дал знать себя ее необузданно вспыльчивый нрав.
Сабуро поспешил во дворец к Отикубо и сказал ей, что старуха тайком собралась к своей дочери, но, умолчав о настоящей причине задуманного посещения, добавил только:
— Матушка очень стосковалась по Синокими.
— Как же, как же, это ее любимая дочь. Пусть едет к ней поскорее.
— Но ведь наместник не приглашал к себе матушку. Удобно ли ей вдруг ни с того ни с сего явиться
— Это верно. Так сделай вот что. Поезжай сам в дом наместника под тем предлогом, что привез Синокими письмо от матери, и скажи ему: «Матушка моя стосковалась по Синокими. Она умоляет отпустить к ней дочь хоть на самое короткое время, чтобы проститься перед долгой разлукой. Чем ближе надвигается день отъезда, тем больше матушка горюет и плачет. Ей страшно отпускать свою дочь в далекие края. Пусть Синокими побудет с ней последние дни перед разлукой и успокоит материнское сердце». Послушай, что тебе ответит наместник, и сообразно этому поступай. Храните в тайне прошлое сестры. Когда наместник увидит маленькую дочку Синокими, не говорите ему, кто ее мать. Если же Синокими все-таки надумает взять девочку с собой в Дадзайфу, то пусть сошлется на дорожную скуку, одиночество, тоску по родным… Матушка, мол, посылает к ней эту девочку.
«Как она умна и проницательна! — подумал Сабуро. — Есть ли ей равные на свете! А матушка только злится на нее без всякой причины». Вслух он сказал:
— Прекрасный совет! Я так и сделаю.
Сабуро было не слишком приятно идти к наместнику с такой просьбой, но он пересилил себя из чувства жалости к своей матери.
К счастью, наместник как раз находился в покоях своей жены.
— У меня к вам нижайшая просьба, — начал Сабуро.
— Прошу вас, не стесняйтесь, я вас слушаю, — любезно ответил наместник.
Сабуро стал говорить так, как его научила Отикубо.
— Ах, и мне тоже хотелось бы повидаться с матушкой, — присоединила и Синокими свой голос к просьбе Сабуро. — Я уж вчера говорила мужу, как тоскую по ней.
— Но ведь тогда мне опять придется ездить к тебе. Это очень сложно и неудобно. Проще всего, если твоя матушка пожалует сюда. Здесь посторонних нет, вот разве дети… Но если дети ей помешают, можно всегда отправить их на время в другое место. Мы скоро уедем в дальние края, как же, в самом деле, тебе не повидаться с родной матерью! — сказал наместник.
Это было как раз то, чего желал Сабуро.
— Да, матушка глаз не осушает от слез!
— Везите же ее сюда скорей! Мне бы не хотелось отпускать свою жену из дому… Да еще в самый разгар дорожных сборов.
— Я тотчас же передам вашу волю матушке. — С этими словами Сабуро встал, собираясь уходить.
— Ты смотри, хорошенько попроси ее, чтоб она скорей приезжала ко мне, — сказала вслед ему Синокими.
— Постараюсь. — И Сабуро поспешил домой. Вернувшись, он увидел свою мать еще во власти гнева, со вспухшими на лбу синими жилами. Вид ее был страшен! Сабуро поторопился передать ей весь свой разговор с Отикубо.
— Дело небольшое, но теперь вы видите, почему ее так любят. Она всегда добра и отзывчива.
Китаноката обрадовалась тому, что может наконец беспрепятственно ехать к своей дочери.
— Правда, она посоветовала умно. Так ты говоришь, Синокими зовет меня? Еду, еду сейчас же!
— К чему такая поспешность? Уже поздно. Поедете завтра, — остановил ее Сабуро.
С первыми лучами солнца Китаноката стала тщательно наряжаться для парадного выезда в дом зятя. Она перебрала все свои платья, но, к ее досаде, все они показались ей недостаточно хорошими.
— Нет ли в кладовой чего-нибудь получше? — спросила она.
Но вдруг в эту самую минуту — какое счастье! — из дворца Отикубо принесли новый роскошный наряд. Для девочки тоже были присланы красивые платья.
— Это для вашей внучки. В дороге ее могут увидеть люди, — передал посланец Отикубо слова своей госпожи.
Мачеху и ту проняло до слез.
— Семерых детей я родила, но настоящую заботу о себе вижу только от падчерицы. Я так огорчалась, что внучка моя поедет в старом платье…
Под вечер два экипажа тронулись в путь.
Синокими радостно встретила мать. Рассказам конца не было. Она нашла, что дочка ее подросла за это время и очень мила в своем новом наряде.
— Я все время ломаю голову, под каким предлогом взять ее с собою, — говорила она, лаская девочку, — но боюсь сказать мужу правду…
— Вот что посоветовала госпожа супруга Левого министра, — сообщила ей Китаноката слова Отикубо. — Лучше не придумаешь. И новые платья для меня и твоей дочки тоже она подарила.
— Вот видите, какая она добрая. Не поминает прошлого. По-матерински заботится обо мне, прислала в подарок великолепный столовый прибор. Да только ли это одно… Платья для моих служанок, занавеси, ширмы. Подумайте, как мне было бы стыдно перед старыми служанками этого дома…
— Правда-правда! Смотри не обижай детей своего мужа Береги их пуще собственного детища. Если бы я не обижала свою падчерицу, не пришлось бы мне принять столько сраму на старости лет.
— Никогда не обижу их, матушка, — обещала ей Синокими.
Новый зять понравился Госпоже из северных покоев. Она нашла, что у него внушительный и благородный вид. «Сразу видно настоящего аристократа!» — думала Китаноката, принимаясь помогать своей дочери.
В доме не стихала суета. Все время приходили наниматься новые служанки. Глядя на счастье своей сестры, чувствительный Сабуро со слезами благодарности думал о том, как много сделали для его близких Митиери с женой.
Он поторопился известить своего старшего брата Кагэдзуми, который находился на службе в провинции Харима: