Повесть о семье Дырочкиных (Мотя из семьи Дырочкиных)

Ласкин Семён Борисович

И Бориса Борисыча, а в конце он слегка улыбнулся, скосил глаза в мою сторону, и очень громко, так что весь детский сад остановился во дворе и повернул к нам головы, спел:

— Пусть всегда будет Мотя!!

— Да, — мысленно согласилась я. — Пусть всегда будем МЫ.

1975

Саня Дырочкин (при участии школьника Саши Ласкина). Стихи

* * *

Я — муравьиная королева И глава своего муравейника… Я видела, знайте это, видела, как вы давили моих приближенных! Я — муравьиная королева, глава банкиров, купцов муравьиных… Знайте, я видела, как вы сажали в банку моих подчиненных! И они подпрыгивали, делали в воздухе сальто, И умирали… Я

крошка по сравнению с вами — муравьи другой породы. Вы, кажется, себя назвали «человеки» или что-то в этом роде. Мне трудно говорить… Я умираю. …Должны когда-нибудь животные восстать!

Очередь за счастьем

Люди в заснеженных куртках В очереди за счастьем стояли. Стояли долго, но смирно, стояли днями, часами. Стояли, чтоб получить пакетик, в котором стекло и пряник. Посмотришь в стекло — увидишь радость.

* * *

Листья, как индейцы, живут в лесу. На головах носят перья — острые зарубинки. У них есть копья — наточенные иголки. Листья, как индейцы, живут в лесу.

Дни

Шел день… второй… четвертый… пятый… Понедельник, как маленький ребенок прыгал на одной ноге. Суббота — седой старик играл на шарманке, чтоб ночью, в воскресенье, умереть, а утром вновь воскреснуть… А дни — это семь искр, которые поодиночке, через двадцать четыре часа, гаснут.

Ночь в Ленинграде

Луна на ниточке подвешена, но ниточка луну не выдержала и оборвалась, и луна свалилась на асфальт, асфальт вечернего Ленинграда. И звезды достали губами до кончика луны, и стали дуть. Теперь луна — пастуший рог.

* * *

Малая, малая панда, с маленькими раскосыми глазами и ушами белыми, как снег. Я тебя увидел вместе, вместе с шотландским пони, на страницах журнала. Не сердись на меня, Панда. Не такой уж плохой я, как кажется Варану с острова Комода, как кажется Морскому Слону. Скажи хоть слово, Панда! А если скажешь что-нибудь, то говори со мною «на ты».

Стихотворение

Гранит у набережной Невы. Никто бы не подумал, что в граните (не помню я с какого года) лежит стихотворение. Оно кричит и молит, и просит выпустить оттуда, оттуда, из серого гранита.

Дождь в Ленинграде

Дождь идет. Завернуты в черные плащи, в шляпах с широкими полями, с зонтиками, как со щитами, как бандиты проходят люди. И памятник Пушкину во мгле, словно провалился под землю. И горят фонари, не давая света. Хоть бы кончился дождь! И прошли эти грустные люди!

Львы

Перед дворцом Елагина львы высунули языки. Вы скажете: львы сделаны из бронзы, А я вам отвечу — нет. Посмотрите, под слоем бронзы сидит настоящий лев. Язык у него высунут, в глазах ненависть страшная, мог бы — сейчас же бросился, но бронза ему мешает. … И в рот ему кидают спички, и он к такой еде уже привык.

* * *

Ко мне в окно заглянула старушка, изогнулась, как цифра четыре. Она нема, как рыба в океане, и она позабыта всеми, и ее зовут так просто: Водосточная Труба.

* * *

Я иду и убиваю время, За секунду делаю одно убийство, За секунду убиваю время…

* * *

Без судей, без площадок, черточками размалеванных, без сигнальных пистолетов, бегут, не оборачиваясь, две собаки по собачьему государству. Рекордсмены собачьего бега! Чемпионы-легкоатлеты! …А имени у них нет. Не дают бездомным собакам имена.

Медный всадник

Скипетр в руках, Ноги в стременах: За уздцы держась, Чтобы не упасть. Быстрее скачи! Только вперед! Поворачивай. Поворот. ……………… И крикнул он. И вдруг застыл. Застыли ноги в стременах. Слова застыли на губах. Застыл и скипетр в руках.

* * *

На остриженном кустике две вороны сидели, отвернувшись. (По секрету: они в ссоре.) И остриженный кустик, ни в чем не виновный стал тоже грустен, под грузом насупившихся, под грузом нахохлившихся… … А внизу ходила кошка и смотрела на ворон, как на чудо. Что, ворон поссорившихся не видела?

Смерть чайки

1. Чайка — Я — чайка! Спасите меня, люди! Я — дочь морей! Я падаю: 2. Воспитатель Посмотрите, дети! Не кричать, тихо: Тоже мне подняли: Ох, голова: Совсем замучили: Итак, дети, берите карандаши, рисуйте чайку: 3. Чайка — Я — чайка! Спасите меня, люди! Я — дочь морей! Я падаю на камни: 4. Наблюдатель Бушевал ветер. На лету ломал деревья. Дул и дул: Хотел устроить круговорот. ……………… И море, как суфлер, Повторяло его движения. Только деревьев не ломало — не было деревьев под боком. 5. Чайка — Я — чайка! Спасите меня, люди! Я — дочь морей! Я падаю: 5. Ветер Я — ветер! Я сын урагана! И если люди трепещут предо мной, когда я стекла выбиваю ногой, то быть тебе мертвой — чайка! 6. Чайка — Я — чайка! Спасите меня, люди! Я — дочь морей! Я падаю на камни: 6. Я. Падала чайка… Упала. И голову положив под крыло, Вдруг стала похожа — мне так показалось — на разлитое молоко. А рядом, разбиваясь о камни, как сумасшедшее мечется море, и, замирая, слушает, дышит ли чайка.

* * *

Павловск, Павловск, грустные парочки… Желтой ржавчиной выцвел весь. Павлиньими хвостами листья падают в парке…

* * *

Кузнечики, кузнечики в зеленых фраках, на пишущих машинках, пишут диссертации. ……………… Сверчки считают деньги на счетмашинках, ведь работа их — бухгалтерия. ……………… Муравьи в бегах, все бегают… Они и доменщики, они и начальники. Муравьи работают в три смены. Всё бегают, все в бегах…