Повесть о великом мире

Кодзима-хоси

Их ночь всё длилась, они предавались воспоминаниям, вели друг с другом беседы, и тысяча осенних ночей становились одной сплошной ночью. Когда же наступил рассвет, а слова ещё оставались, вести какое-либо разговоры не требовалось совсем, ибо горечь в августейших сердцах не выражалась в одних только словах. Августейшие особы только заливались слезами, когда появились признаки безжалостного рассвета при луне.

Рассвет уже готов был наступить, поэтому государыня вернулась в свой экипаж и поехала назад, произнося сквозь слёзы:

Горше этой

Думы не бывает —

Когда ж наступит

Твой предел,

О жизнь, наполненная болью?

А при заходе солнца, едучи в экипаже на обратном пути, она и не помышляла встретиться когда-либо с государем ещё, и в сердце императрицы царила скорбь.

6

О ТОМ, КАК БЫВШИЙ ИМПЕРАТОР ЕХАЛ В ССЫЛКУ

Когда

в седьмой день третьей луны рассвело, более пятисот всадников под командой Тиба-но-сукэ Садатанэ, Ояма-но Горо Саэмона, судьи Сасаки Садо и Вступившего на Путь Доё охраняли путь следования прежнего государя, который менял место своего пребывания на провинцию Оки.

В числе сопровождающих государя были только Главный секретарь Итидзё Юкифуса, младший военачальник Рокудзё Тадааки и из женской свиты — госпожа Самми. Кроме них спереди и сзади, слева и справа его окружали воины в шлемах и доспехах, вооружённые луками и стрелами.

Задевая друг за друга, экипажи направились на запад по Седьмой линии, Ситидзё, потом вниз [347] по Хигаси-но-тоин, а вдоль дороги стояли жители столицы, знатные и простолюдины, мужчины и женщины и без стеснения наполняли перекрёстки улиц голосами:

347

Прим.53 Свиток 4:

Вниз — на юг.

— Повелителя всей Поднебесной везут в ссылку подданные! Отныне истощится судьба у воинских домов.

Так они плакали и стенали, словно дети, тоскующие по матери, и было жаль слышать их. Даже воины из конвоя все как один вытирали слёзы рукавами доспехов. После того, как проехали мимо постоялого двора Сакура, государь велел опустить паланкин на землю, чтобы поклониться в Яхата [348] . Августейшая молитва была о том, чтобы ещё раз увидеть столицу, вернувшись из этой дальней ссылки.

348

Прим.54 Свиток 4:

Яхата — синтоистское святилище Ивасимидзу Хатимангу в уезде Цудзуки столичного округа.

Тот, кого называют великим бодхисаттвой Хатиманом [349] , был инкарнацией императора Одзина и давал клятву алмазной крепости о защите ста поколений монархов, поэтому он непременно будет иметь в виду своё божественное покровительство Сыну Неба и за пределами его дворца. Так изволил уверенно думать августейший.

Когда государь переправился через реку Минатогава, он изволил посмотреть на столицу Фукухара [350] , и ему утешительно было подумать в связи с нею о том, что Первый министр Хэй Киёмори [351] , держа в своих дланях Четыре моря [352] , перенёс столицу в это низменное сырое место и тотчас же скончался. Он всеми силами бесчестил верхи, и в конце концов, как и следовало ожидать, последовало наказание Неба.

349

Прим.55 Свиток 4:

Хатиман — синтоистский бог войны, почитаемый в святилище Яхата. В VIII веке был объявлен великим бодхисаттвой, инкарнацией «императора» Одзина (Хомутавакэ), бывшего, по преданию, четвёртым на японском престоле.

350

Прим.56 Свиток 4:

Фукухара — местность на территории современного г. Кобе, куда в 1180 г. по распоряжению тогдашнего диктатора Тайра-но Киёмори (1118-81) пытались перевести столицу.

351

Прим.57 Свиток 4:

Хэй Киёмори — Тайра-но Киёмори.

352

Прим.58 Свиток 4:

Четыре моря — Япония.

Посмотрев под конец на равнину Инано, государь изволил переправиться через бухту Сума и снова подумать о том, что в старину вокруг военачальника Гэндзи [353] туманными лунными ночами пошли слухи о его связи с дамой. Он провёл на берегу этой бухты три осени. Было такое чувство, что здесь слышен только шум волн. Казалось, будто лишь слёзы падают, а подушка плавает в них. Тоска осенью в дорожных снах кажется такой настоящей!

В утреннем тумане государь проехал бухту Акаси, позади остался остров Авадзи, над соснами Оноэ [354] , что в Такасаго, на который тоже накатывали волны, потом миновали многие горы и реки, склоны Сугисака, наступило время, когда он достиг одной за другою Мимасака и горы Сараяма в Кумэ. На закрытых облаками горах виднелся

снег, а в отдалении — горные пики.

353

Прим.59 Свиток 4:

Гэндзи — блистательный принц, красавец и женолюб, герой романа Мурасаки-сикибу (нач. XI в.) «Повесть о Гэндзи», побывавший в ссылке на берегу бухты Сума.

354

Прим.60 Свиток 4:

«Над соснами Оноэ…» — над двумя соснами в синтоистском святилище Оноэ (г. Такасаго провинции Хёго), воспетыми в легендах, пьесах и стихотворениях-танка.

От нетерпения однажды петухи на крыше из мисканта встретили песнями луну, в другой раз кони попирали ногами иней на дощатом мосту [355] . Дни, проведённые в пути, все скапливались, и через тринадцать дней после отправления из столицы государь изволил прибыть в порт Мио провинции Идзумо. Там наготове стояло судно, которое ждало только попутного ветра, чтобы переправиться через море.

7

О БИНГО САБУРО ТАКАНОРИ И О ВОЙНЕ МЕЖДУ У И ЮЭ [356]

355

Прим.61 Свиток 4:

Символы суеты и торопливости. Аллюзии на стихи японских дзэн-буддийских поэтов.

356

Прим.62 Свиток 4:

У и Юэ — средневековые китайские княжества.

В ту пору в провинции Бидзэн проживал человек по имени Кодзама Бинго Сабуро Таканори. Когда его величество пребывал в Касаги, он пришёл к государю и преподнёс ему верных долгу воинов, но после того, как услышал, что замок пал прежде, чем дело было сделано, а Кусуноки покончил с собой, он лишился сил. Однако, услышав, что его величество ссылают в провинцию Оки, он собрал единомышленников из своей семьи и сообщил им своё решение:

— Говорится, что решительный муж и добродетельный человек ради спасения своей жизни не жертвует добродетелью, что бывали случаи, когда, погубив плоть, совершали добродетельное [357] . Так, в старину, увидев, что Вэйский [358] князь И убит северными варварами, его вассал по имени Хун Янь не мог этого стерпеть, взрезал себе живот и, поместив в него печень князя И, после смерти своего государя, этим отблагодарил его за милости [359] . Тот, кто знает свой долг и ничего не делает, лишён доблести [360] . Давайте же, поедем и встретим проезжающего императора на пути его следования, похитим государя, поднимем большие воинские силы, и пусть наши тела останутся на месте битвы, но имена наши будут переданы потомкам! — так он сказал, и все его родственники-единомышленники с ним согласились.

357

Прим.63 Свиток 4:

Парафраз отрывка из «Бесед и суждений» Конфуция.

358

Прим.64 Свиток 4:

Вэй — древнекитайское государство (?-205 г. до н. э.).

359

Прим.65 Свиток 4:

Хун Янь отблагодарил князя И тем, что укрыл от варваров его печень, чтобы те не смогли съесть её как средоточие доблести противника.

360

Прим.66 Свиток 4:

Выражение из «Бесед и суждений», глава «Вэй чжэн».

— В таком случае, — сказал он, — подкараулим в опасном месте на пути следования и улучим момент.

Они залегли, спрятавшись на вершине горы Фунасакаяма на границе провинций Бидзэн и Харима и стали ждать: вот сейчас, вот сейчас!

Поскольку процессия с государем сильно опаздывала, послали человека сбегать посмотреть. Оказалось, что воинский конвой не следует по тракту Санъёдо, а от развилки от Имадзюку в провинции Харима направился по тракту Санъиндо. Высокодобродетельные планы Таканори по освобождению государя во время его переезда пропали зря.

— Ну, тогда, — решил он, — есть подходящие глухие горы в Сугисака, в земле Мимасака. Подождём там.

После того, как, пройдя наискось от покрытой тучами горы Трёх камней, они безо всякой дороги прибыли в Сугисака, им сказали, что его величество уже изволил въехать в поместье Инносё.

По крайней мере, — подумал Таканори, — хотелось бы, чтобы наши намеренья достигли государева слуха!

Незаметно прокравшись поближе, он старался выбрать для этого подходящий момент, но удобного случая всё не было, и тогда Таканори соскоблил кору с большого дерева сакуры в садике перед гостиницей, где пребывал государь, и написал крупными иероглифами стихотворение: