Повести и Рассказы (сборник)
Шрифт:
Наивные, наивные оба, до чего же наивными и мы, и наши рассуждения были — стыдно просто. Стыдно и сладостно вспоминать.
Безаварийное движение на дорогах, предупреждение всех несчастных случаев, наконец, точный выбор дороги, какой должно пойти развитие общества. Стопроцентная выживаемость, победа над всеми болезнями… кто знает, может быть, и бессмертие даже, хотя, конечно, с бессмертием… О боже, боже всемогущий наш электронный, какие ошеломляющие перспективы! И сейчас, когда уже все более или менее ясно, и сейчас многие живут этим. До сих пор не перебродила закваска той странной переходной эпохи, когда все казалось возможным — и сейчас надежды, надежды, побивающие любой скепсис. Ни человек, ни машина по-настоящему еще предвидеть не научились.
Что мы видим сейчас; а? Нет, ну что мы видим сейчас? Но разве жалеем мы, разве жалеем? Горести наши, радости — все осталось при нас, люди!
Все вокруг
И Папа Зануда не верил тоже. И тоже шаги предпринимал, и денежки свои тратил, но не так чтобы очень много, потому что прижимистый он был человек. И не понравилось ему, очень ему не понравилось, когда в городе ввели пробный Контроль (пока без управления вероятностью) и поставили пределом тысячу тяжких преступлений на один год — вот любим мы все цифрами исчислять. Говорят, эта норма сильно его по карману ударила. Сильно, но не смертельно.
Шел второй год пробного Контроля, и первый год Папа удержался в пределах нормы. Но теперь внезапная война с Эферемом спутала ему карты, он увлекся и попал в затруднительное положение. И он понял, что малость переборщил. И решил найти виновного. И очень быстро нашел, и, как мы видели, своевременно принял меры. Шефа-секуратора не стало, ему на смену пришел глава департамента тяжких, инспектор… назовем его Икс, потому что мало ли что.
Этот Икс давно уже подкармливался Папой Занудой и считался вполне его человеком. В день вступления на вакантный пост Икс имел долгий разговор с Папой, после чего сам Живоглот ласково потрепал его то ли по плечу, то ли по щеке, то ли дружески в живот саданул — одним словом, расстались они весьма друг другом довольные.
И потому никто не ожидал, что на следующий день (это значит какое же… третье декабря) новый шеф-секуратор проявит себя в своей тронной речи таким антизанудником. Зануда совсем распоясался, сказал Икс, и теперь самое время от него избавляться. До включения полного Контроля остается пятнадцать тяжких — если только до Нового года их преступники совершат. Средний фон преступности, если не считать Папиных жертв, дает нам тридцать два тяжких за месяц. Это при условии нормальной, не очень напряженной и не такой уж откровенно ленивой работы секуратории. Я обещал Папе, что брошу все силы на предупреждение тяжких — в течение, естественно, декабря. Но я предлагаю, наоборот, заниматься только расследованием преступлений уже совершенных. С этого дня оперативно выезжаем по вызовам только туда, где уже отпала надобность кого-нибудь защищать, а на просьбы о помощи, что делать, будем реагировать с некоторым запозданием. При этих словах его инспекторы-секураторы, естественно, зашумели.
Как так? Не оказывать помощь попавшим в беду? И это говорит сам шеф-секуратор! До чего же можно докатиться с такими мыслями?
— Я понимаю, — сказал тогда Икс, — что сказанное мною звучит жестоко, безнравственно и преступно. Да, я понуждаю вас к преступлению и готов идти под суд, но только после Нового года, когда свора Зануды перестанет существовать. Я предлагаю закрывать кое на что глаза, что вы и раньше делали, но теперь не за деньги бандита, а за бесплатно, за то, чтобы город наконец вздохнул спокойно, чтобы больше не было страха, чтобы предотвратить сотни будущих тяжких. За мир в городе, вот за что. Я приказываю, я и отвечу. А пока прошу приказ исполнять.
Тем же вечером из шестидесяти восьми штатных инспекторов при Иксе остались девять — остальные срочно подали в отставку. Им была дорога жизнь. Эти девять были чудаками и денег от Папы не принимали.
Они, таким образом, стоили дорого, а Папа, как известно, отличался прижимистостью. Мог же он хоть кому-нибудь не платить деньги. И приятно, и экономия.
Организация Папы узнала об отступничестве Икса через три минуты после конца его тронной речи — ровно столько времени телефоны Зануды и Живоглота были заняты — руководители вели между собой деловую беседу. Через пятнадцать минут Папа Зануда прибыл к секуратории на трех бронированных мерседесах для личной расправы с предателем.
Он видел несколько автоматных дул, торчащих из окон секуратории, довольно усмехнулся (к чести Папы надо сказать, что открытый бой он любил так же самозабвенно, как и тайны, — с подходом к противнику с тыла) и уже поднял руку, чтобы дать сигнал к атаке. Но над дверью секуратории висела картонка с крупно измалеванными ярко-красными цифрами — 986.
После неудачной попытки атаковать секураторию Икса Зануда не успокоился, не такой он был человек. Но он не стал, понятное дело, прибегать к боевым действиям. Он взялся за телефон и позвонил другу, — а друзей Папа Зануда имел сплошь влиятельных. На этот раз он нанес звонок самому шефу Центра секуратории, своему бывшему однокашнику по обществу Движения за Введение. Если кто подзабыл, напомним: в свое время было такое и процветало и целью своей ставило введение Космического кодекса в ранг официального документа. Под эгидой этого общества устраивались различные международные конференции, сборы в фонд помощи первым же найденным во Вселенной разумным существам, которые будут ниже нас по развитию, сборы в фонд обороны от первых же найденных во Вселенной разумных существ, которые по развитию нас опередят и после контакта станут проявлять агрессивность, а буде агрессивности они не проявят, то на этот случай собирались средства в фонд помощи проведению благожелательных встреч. Под руководством Общества распространялись соответствующие брошюры, проводились платные и бесплатные концерты, читались лекции и так далее, и так далее, и так далее. Введенцы — особый клан людей, резко отличающихся от всего остального человечества тем, что они введении. Еще, кажется, они повязывали ботинки шнурками, носили цепочки особые — что-то в этом роде. У них сильно развито чувство взаимной поддержки, их братство, поговаривали, замешано на крови, уж и не знаю, фигурально или буквально. Поэтому шеф Центра очень внимательно Папу выслушал и согласился во всем помочь. К тому же у Папы кроме него имелись и другие влиятельные знакомые, так что лучше с Папой было не ссориться. Сразу после звонка шеф Центра издал приказ о немедленном смещении с поста шефа-секуратора некоего никому не известного Икса и его, опять же таки немедленном заключении под стражу. Основания были довольно вескими. Икс обвинялся в полном развале дел во время шефства, во взятках, интригах, барстве, хамстве, угодничестве, формализме, травле подчиненных и горожан, антиконтрольнических настроениях, приеме на службу по протекции лиц совершенно некомпетентных, а то и вовсе с преступным прошлым; вменялись ему также в вину связь с представителями городских преступных организаций, торговля детьми, четыре убийства, шесть изнасилований, одно скотоложство и халатность.
Подумав немного и вспомнив еще одного влиятельного знакомого, которому мог позвонить Папа Зануда, шеф Центра объявил всем заинтересованным лицам, что акцией задержания он будет руководить «лично сам».
Акция задержания свелась к тому, что полчаса целая рота отлично вымуштрованных центр-секураторов осаждала секураторию Икса. Из окон, угрожающе шевелясь, выглядывали автоматные и пулеметные дула: приспешники Икса, судя по всему, собирались обороняться. Ни одного выстрела, впрочем, не прозвучало пока, однако все были уверены, что они вот-вот воспоследуют — уж слишком гневен был шеф Центра, явившийся самолично руководить. Через полчаса к месту предполагаемого побоища прибыл бронированный мерседес, из которого вышел крепко сбитый мужчина с лицом почти что киногероя, только очень уж тонкогубый. Сопровождал его чернявый, юркий и настороженный человечек с богемной бородкой. Шеф Центра имел с ними непродолжительную приватную беседу, результатом которой явился отбой боевых действий. Юркий и настороженный, гневно перекосив и без того не слишком симметричную физиономию, энергично замахал кулаками в сторону секуратории и прокричал: — Мы еще встретимся, шеф-секуратор Икс!
После чего все начальство отбыло на проспект Всех Исторических Дат ужинать в резиденции солидного мужчины — как вы понимаете, у Папы Зануды. Обед, надо сказать, прошел более плодотворно, чем акция задержания. Икс был заочно низложен еще раз, его действия с этой минуты следовало рассматривать как преступные, узурпаторские и противоречащие целям секураторной организации. Новым шефом-секуратором города был назначен юркий и настороженный (читатель, несомненно, узнает в нем Живоглота — мы и сами не понимаем, какого черта понадобилась нам зашифровка, по всей видимости, сказалась внутренняя, интуитивная потребность следовать еще не познанным литературным законам). Сначала, правда, пост был предложен самому Папе Зануде, но тот очень не любил секураторов. Власть, таким образом, перешла к более чувствительному, но менее щепетильному Живоглоту. Папа Зануда поздравил его с назначением и похлопал по левому плечу. Живоглот изобразил лицом жаркую любовь и благодарно осклабился.